Двигатели взвыли, самолет начал свой разбег. Через несколько минут он взял курс на Атланту.
Второй раз за последние три недели с борта “Боин-га-727” Эбби смотрела на то, как сумерки падают на Атланту. Но любовалась этим зрелищем не она одна. Через полчаса они обе были уже на земле и опять- таки обе отправились в Мобайл.
Из Цинциннати Митч вылетел в Нэшвилл. Самолет приземлился в среду в шесть вечера, банки к этому времени уже давно были закрыты. В телефонной книге он разыскал адрес фирмы, сдававшей напрокат небольшие грузовички, и тут же махнул рукой, останавливая такси.
Он арендовал самый маленький. Расплатился наличными и тем не менее был вынужден предъявить свое водительское удостоверение и оставить в залог кредитную карточку. Если Де Вашеру удастся проследить его до этой небольшой конторы в Нэшвилле, что ж, значит, это сама судьба.
Митч купил двадцать картонных упаковочных ящиков и отправился на квартиру.
Он ничего не ел целые сутки, но тут ему просто повезло: Тэмми оставила в кухоньке пакет воздушной кукурузы и две банки с пивом. Все это Митч уничтожил в мгновение ока. В восемь вечера он первый раз набрал номер “Хилтона” в Пердидо Бич, спросил о Ли Стивенсе. Еще не прибыл, ответили ему. Тогда он растянулся прямо на полу и начал думать о тысяче разных вещей, которые могли произойти с Эбби. Может, она в этот момент лежит мертвая в Кентукки, а он ничего не знает. Даже позвонить не может.
Диван-кровать стоял разложенным, на пол свисали дешевые простыни — домохозяйка из Тэмми была неважная. Митч посмотрел на это неудобное временное ложе и опять вспомнил жену: всего пять Дет назад они изнуряли себя любовью на чем угодно. Остается только надеяться, что она сейчас на борту самолета. Одна.
Он прошелся по квартире. Сел на нераспечатанную коробку с надписью “Сони”, полюбовался кучей коробок с документами. На ковре Тэмми выстроила две башни из бумаг — одна содержала в себе сведения о кайманских банках, другая — о кайманских же компаниях. На вершине каждой башни лежало по блокноту, где были перечислены названия, указаны номера страниц, абзацы. И — имена!
Даже Тарранс теперь смог бы довести всю операцию до конца. Тут будет чем поживиться Большому жюри. Генеральный прокурор созовет пресс-конференцию. А суды будут предъявлять обвинение за обвинением, обвинение за обвинением.
Специальный агент ФБР Дженкинс зевнул в телефонную трубку и набрал номер мемфисского отделения. Он не смыкал глаз ровно двадцать четыре часа. Джоунз храпел в кабине машины.
— ФБР, — ответил ему мужской голос.
— С кем я говорю? — спросил Дженкинс. Проверить все-таки не помешает.
— Это Эклин.
— Привет, Рик. Дженкинс. Мы…
— Дженкинс? Где вы пропадали? Не бросай трубку! Дженкинсу удалось справиться с зевотой, он окинул быстрым взглядом автобусную станцию. В прижатой к уху трубке послышался злой и раздраженный голос.
— Дженкинс! Где вы находитесь? — Это был Уэйн Тарранс.
— На автобусной станции в Мобайле. Мы потеряли его.
— Что вы?.. Да как вы могли?.. С Дженкинса слетела последняя дремота, он быстро заговорил в трубку:
— Минутку, Уэйн. Нам были даны указания следовать за ним в течение восьми часов, чтобы выяснить, куда он направится. Ты сам назвал это рутиной.
— Я не могу поверить в то, что вы его потеряли.
— Уэйн, нам ни слова не было сказано о том, что мы должны ни на шаг не отходить от него до конца жизни. Всего восемь часов, Тарранс. Мы же не слезали с его хвоста целых двадцать часов. Но он ушел. Что же в этом такого?
— Почему вы не звонили до этого?
— Пытались дважды. Из Бирмингема и Монтгомери. Оба раза ваш номер был занят. Что происходит, Уэйн?
— Подождите минуту.
Дженкинс в ожидании переложил трубку в другую руку. Голос, который он услышал, принадлежал уже другому человеку.
— Алло, Дженкинс?
— Да.
— Это директор ФБР Войлс. Что, черт побери, случилось?
У Дженкинса перехватило дыхание, глаза стали бешеными.
— Сэр, мы потеряли его. Мы следовали за ним двадцать часов, и, когда он вышел из автобуса здесь, в Мобайле, мы потеряли его в толпе.
— Замечательно, сынок. Давно это было?
— Двадцать минут назад.
— Отлично. Слушай меня. Нам абсолютно необходимо разыскать его. Его братец исчез вместе с нашими деньгами. Свяжись там с нашим местным отделением, скажи им, кто ты такой, и скажи еще, что у них в городе находится убийца, совершивший побег из тюрьмы. Пусть расклеят его фотографии, если у них есть, вместе с его именем по всем стенам. Его мать проживает на пляже Панама-сити, так что предупредите каждого нашего на всем протяжении от Мобайла до Панама-сити. Я высылаю туда наши подразделения.
— О’кей. Мне очень жаль, сэр, но нам не приказывали следить за ним целую вечность.
— Это мы обсудим позже.
В десять Митч позвонил в Пердидо Бич во второй раз. Справился о Рэкел Джеймс. Еще не прибыла, ответили ему. А мистер Ли Стивенс? Минуточку, ответила телефонистка. Митч опустился на пол, вслушиваясь в долгие гудки. После десятого трубку наконец сняли.
— Да? — голос прозвучал отрывисто.
— Ли? — спросил Митч.
— Да-а, — после паузы последовал ответ.
— Это Митч. Поздравляю.
Рэй упал на кровать, закрыл глаза.
— Это оказалось так просто, Митч. Как тебе удалось?
— Расскажу, когда будет время. Сейчас же за мной гонится бешеная свора, чтобы убить меня. И Эбби тоже. Нам приходится бежать.
— Кто эти люди, Митч?
— Потребуется часов десять, чтобы рассказать тебе первую главу. Давай 66 этом попозже. Запиши номер 615-889-4380.
— Это не в Мемфисе.
— Нет, это Нэшвилл. Я сижу в квартире, которая представляет собой нечто вроде командного пункта. Запомни этот номер. Если меня здесь не будет, к телефону подойдет женщина по имени Тэмми.
— Тэмми?
— Это тоже долгая история. Просто делай, как я говорю. Сегодня вечером должна подъехать и Эбби, она зарегистрируется под именем Рэкел Джеймс. У нее будет взятый напрокат автомобиль.
— Она приедет сюда!
— Слушай, слушай, Рэй. Нас преследуют настоящие каннибалы, но пока мы на шаг опережаем их.
— Кого “их”?
— Мафию. И ФБР.
— Это все?
— Наверное. Теперь слушай меня. Есть некоторая вероятность того, что у Эбби будет “хвост”. Тебе нужно будет найти ее, понаблюдать за ней и увериться на все сто, что вместе с ней никто не пришел.
— А если кто-то…
— Ты позвонишь мне, мы договоримся.
— Я понял тебя.
