Ответа не последовало, и Кристи обернулась. Эрвин молча качал головой — со снисходительным сожалением и немного насмешливо.
Глава 4. ВСЕ ЕЩЕ ДЕВЯТЬ
Костер зажегся с первой попытки: стоило поднести огонек зажигалки к кучке ломкого хвороста, как огонь взвился и загудел, зашипели под ним мокрые водоросли. Должно быть, корчащиеся в пламени ветки болотного кустарника содержали в себе немало эфирных масел.
К ночи изнемогли все: и люди Юста, и Эрвин с Кристиной. Связка из семи человек теперь двигалась по правую руку, держась метрах в двухстах, и видно было, что, наученные опытом, они плетутся не гуськом друг за дружкой, а уступом, напрочь забыв о том, чтобы тропить тропу по водорослевому ковру, превращая зыбун в трясину. Надежный упругий ковер под ногами все чаще сменялся вязким гниющим месивом, где только остановись — затянет и в мокроступах. Пробулькивая сквозь грязь, с важной медлительностью лопались крупные пузыри, распространяя гнилостную вонь. Появились «окна» заведомой топи.
В полдень Эрвин увидел первую змею и показал Кристине. Метровое тело небольшой твари жирно лоснилось. Не напав, змея легко обогнала людей, пересекла их курс и исчезла, скользнув в водорослевый субстрат. Немного позже далеко на юге показалось стадо каких-то некрупных животных. Они передвигались с поразительной быстротой, словно скользя по болоту. Неожиданно в воздух взвилось щупальце язычника, проворно очертило круг и исчезло. Схватил ли хищник кого-нибудь, нет ли — разглядеть не удалось.
Еще через час Кристи нагнулась и подобрала вывалянную в грязи тряпочку. Судя по обрывку лямки, это был фрагмент рюкзачка. Никаких иных следов человека, дошедшего до этого места, на глаза не попалось.
Последние километры перед местом ночевки — длинной, хорошо заметной издали мелью, где рос кустарник и даже сумели укорениться несколько чахлых деревцев, — Кристи шла чисто механически, мечтая лишь об одном: бросить тяжелый шест, упасть и забыться. Так и сделала, чуть только ковер под ногами перестал колыхаться. Не хотелось ни разговаривать, ни двигаться, ни жить.
Спустя час, однако, она очнулась и с удивлением обнаружила, что больше не хочет лежать. Вряд ли пропитавшую водоросли грязную воду можно было назвать холодной, но тем не менее женщину начал колотить озноб. В пяти шагах от нее Эрвин нагреб кучу гниющих водорослей, которой, очевидно, предстояло послужить постелью. От потрескивающего костра приятно тянуло смолистым дымком.
— Грейся, — предложил Эрвин, и Кристи благодарно подсела к костру. Скоро от ее робы повалил пар. Слышно было, как поодаль на той же мели переговариваются и хрустят кустами люди Юста. Там тоже горел костер, пожалуй, более яркий.
— Вообще-то таких экспериментов без острой нужды лучше не делать, — сказал Эрвин, подбросив в огонь скупую порцию дров. — Вдруг рядом с нами вызревает метановый пузырь? Пшикнет — от нас с тобой, пожалуй, только ящик и останется.
— Ничего не имела бы против, — глуховато отозвалась Кристи.
— А я имел бы, — без усмешки возразил Эрвин. — Это у тебя с непривычки. Трудно, я понимаю. Будет еще труднее… и опаснее. Это тоже могу обещать. Но я решил дойти до Счастливых островов, а значит, — дойду. Я собираюсь выжить. Следовательно, и у тебя есть шанс.
— Я хочу есть.
— Представь себе, я тоже. Еда будет завтра, обещаю. Вряд ли здесь много головастиков, так что не стоит их ловить, тем более ночью.
— А помнишь у берега? Там их много было…
— Еще бы! Кто из осужденных не знает, что они съедобны, тот их и не ловит, а кто знает, тот еще не голоден. Впрок их не запасешь, а питаться ими можно только при зверском аппетите. Понятно, что тут их уже ловят… Мель удобная. Как еще все дрова до нас не сожгли — удивительно…
Кристи передвинулась на ящике, подставив огню другой бок. Убрала с лица прядь слипшихся волос.
— Как у тебя все логично получается…
— Ты удивлена?
— Не очень. Когда ты сегодня молчал почти целый день — ты думал о наших шансах?
— И о них тоже. Немного. Больше развлекался.
— Чем же это?
— Считал. Известная задача трех тел из звездной динамики — никогда не слыхала? Задаются массы, скажем, один. три и пять, задаются векторы начальных скоростей, а дальше — численное решение дифференциальных уравнений, расчет траектории каждого тела с учетом их взаимного притяжения. В конце концов одно из тел, обычно самое легкое, вышвыривается из системы ко всем чертям. Я пытался подобрать начальные условия, при которых система потеряла бы не самое легкое, а самое тяжелое тело.
— Ну и как, подобрал? — саркастически спросила Кристи.
— Пока нет.
— Ты что, математик?
— Я не получил степени. Да, по правде сказать, она мне никогда не была нужна. Но я хорошо считаю.
— Тогда лучше бы подсчитал, как нам не загнуться в этом болоте!
— Уже. Еще тогда, на берегу. Естественно, появляются новые данные, вносится коррекция, кое-что приходится просчитывать заново… Но это, как правило, несложно. Есть стандартные математические методы. Есть методы, которые разработал я сам.
— Врешь, — убежденно сказала Кристи.
— Твое право не верить.
— Значит… ты выбрал меня в напарницы по математическому расчету?
— Значит, — кивнул Эрвин.
— Все равно я тебе не верю.
— Я и не сомневался.
— Все-таки кем ты был на воле? Мозговым центром преступной шайки?
— Вроде того. Советником президента Сукхадарьяна. Меня взяли на третий день после переворота.
— Ты? — Кристи хрипло расхохоталась. — Ты был советником президента Хляби?
— Представь себе.
— Что-то я о тебе ничего не слышала. Эрвин вздохнул.
— Беда в том, что не все черпают информацию из программ новостей, как ты… Но есть советники и советники. Помнишь дело о банкротстве корпорации «Империум» три года назад? Хотя да, откуда тебе знать… Я оставил их без гроша. Они поддерживали не тех, кого надо. Ударил Сукхадарьян, да так, что никто не понял, чьих рук дело, а я лишь просчитал, куда и когда ударить, чтобы не отбить кулак… кстати, это было нетрудно. Последние шесть лет президент делал ходы, просчитанные мною, и, кажется, об этом не жалел.
— А потом, естественно, возник какой-нибудь неучтенный фактор… — Кристи фыркнула.
— Ничего подобного. Конечно, один-единственный неучтенный фактор может радикально изменить всю картину — задача вычислителя в том и состоит, чтобы при любом неожиданном раскладе у системы оставался достаточный «запас прочности». Хуже, когда президент сам пилит под собой сук. Всего один раз Сукхадарьнн меня не послушал, и только потому, что Прай был его другом со школьной скамьи. Если бы этот друг вовремя погиб в катастрофе, Сукхадарьян не сидел бы сейчас под домашним арестом и не проклинал свою сентиментальность в ожидании смерти «от сердечного приступа». А я не сидел бы на этом ящике.
— Так ты вроде компьютера? Эрвин похмыкал, покрутил головой.
— Это ты сказала, не подумав… Ладно, я не сержусь. Неужели ты полагаешь, что Сукхадарьян не
