врагом, хотя бы и побежденным.
Пуна открыл и закрыл рот. Снова открыл и со стуком захлопнул. Наконец нашелся и выдавил из себя, как плюнул:
— Дру…зей?
— Друзей и верных союзников. — Растак важно кивнул. — Так было между нами раньше, так будет и впредь.
— Вы… — Пуна задохнулся. — Вы напали на нас исподтишка, словно на крысохвостых! И ты еще смеешь говорить со мной о дружбе! Более того: ты дал приют двум чужакам из Запретного мира, хотя должен был уничтожить самую память о них! Ты и победил только с их помощью! — Пуну трясло. Он повысил голос, чтобы его могли слышать свои и чужие воины. — Зря я не поверил слухам о чужаках, зря считал тебя не способным растоптать заветы предков! Ты демон в человеческой коже, ты хуже Хуур-Уша. Но не думай, что ты уже победил! Мои воины готовы драться насмерть. Мы возьмем жизнь за жизнь, и подумай, Растак, много ли у тебя останется людей, чтобы защитить собственную землю, когда придет время защищаться? — последние слова старый вождь выкрикнул во весь голос.
— Это время пришло совсем недавно, — негромко сказал Растак, — когда на нас напали плосколицые. Их было вдесятеро против нас, а возможно, и больше. Я послал к тебе гонца с просьбой о помощи, как то водится между друзьями и союзниками. Напомни, что ты ответил мне, отважный Пуна.
— Мы не могли оказать помощь! Племя Лося готовилось напасть на нас, и мы не могли помочь ни единым воином!
— И что же племя Лося, — с поддельным любопытством поинтересовался Растак, — напало?
Пуна угрюмо промолчал.
— Скажи мне, мудрый Пуна: если бы враги грозили смыть детей Соболя, как весенняя вода смывает затор из плавника, если бы ты, вождь погибающего племени, послал за помощью к нам, детям Земли-Матери, а я отправил бы гонца восвояси, не пожелав даже как следует выслушать его, — что подумал бы ты о таких союзниках? Неужели тебе не пришло бы в голову, что те, кто отказал в помощи сегодня, могут ударить в спину завтра?
— Мы не ударили бы, — прошипел Пуна. — Ударил ты…
Растак помолчал. Солнечный луч давно убрался с верхушек сосен на скале, зато медленно плывущее в вышине облако рдело цветами крови и пожара. Вождь племени Земли смотрел на это облако, как будто обдумывал какую-то необыкновенно важную мысль. На самом деле он просто давал взбешенному старику время успокоиться.
— Скоро станет темно, — сказал он с притворной или настоящей — как знать — неохотой в голосе. — До темноты мы должны решить, как нам быть. Я не хочу терять моих воинов сверх необходимого, а потому желал бы выслушать твой совет, мудрый Пуна.
И снова Пуна не сумел скрыть своего удивления.
— Ты… ты спрашиваешь у меня совета? У МЕНЯ?
Растак молча кивнул.
— Тогда уведи своих воинов и больше никогда не переступай нашей границы, это мой совет!
— Уже поздно. — Чуть заметно улыбнувшись, Растак покачал головой. — Они спросят меня: для чего мы пролили столько своей и чужой крови? Где хотя бы добыча?
— Тебе нужна добыча? — Горечь и презрение слышались в голосе Пуны. — Бери! Что тебе стоит угнать наши стада? Ты сделаешь это с легкостью! Прости, хлеб на полях еще не созрел…
— Мне не нужна добыча, — снова покачав головой, ответил Растак. — Я хочу, чтобы твои воины отдали оружие, вот и все.
— Не стал ли я туг на ухо на старости лет? — изумленно проговорил Пуна. — Повтори. Ты хочешь, чтобы воины Соболя без боя стали рабами? И при этом условии ты великодушно подаришь жизнь малодушным трусам? — Старик хрипло рассмеялся. — Уходи. Я думал, ты умнее, Растак… Уходи, мы будем биться.
С неожиданным для своего возраста проворством старик вскочил на ноги. Растак остался на месте.
— Как ты думаешь, — спросил он, — не послать ли мне прямо сейчас один отряд проведать вашу деревню? Сколько ты оставил там воинов? Пять? Десять? Ни одного?
Пуна заскрежетал зубами. Казалось, еще слово — и он, презрев законы предков, бросится на врага, чтобы попытаться умереть, стиснув зубы на его горле.
— Ты можешь это сделать, храбрый сын Земли, — прошипел он. — Да, можешь. Сейчас ты способен навсегда уничтожить детей Соболя, чтобы даже память о них исчезла в веках. Ты одержишь славную победу над женщинами и детьми. Затем твои головорезы с помощью извергов Запретного мира как-нибудь справятся с моими воинами, но подумай: много ли у тебя после этого останется людей, Растак? Мои воины еще не побеждены, их оружие хорошо заточено, они готовы сражаться насмерть. Да, скорее всего ты победишь и захватишь земли моего племени. Но что ты будешь делать с войском племени Лося, которое хлынет сюда, как только сосчитает остатки твоих сил? В лучшем случае ты спасешь добычу и уведешь пленных — но не удержишь ни этой долины, ни своей, поскольку станешь чересчур богат для слабого. Спасет ли Договор того, кто его нарушил? Подумай об этом, храбрец!
— Ты прав, вождь, — кивнул Растак. — Ты ошибся, когда отказал нам в помощи, но на этот раз ты прав. Так и будет, я знал это с самого начала. Быть может, мое племя не спасут даже гости из Запретного мира, хотя они великие воины. А может быть, и спасут, спроси у Вепрей, как они уносили ноги с нашей земли. Но твое племя не спасет уже никто. Я же предлагаю Соболям жизнь!
— Ты предлагаешь рабство!
— Разве я сказал хоть слово о рабстве? — удивился Растак. — Разве я настолько глуп, чтобы держать в рабах столь храбрых воинов, как твои? Раньше ты не думал обо мне так плохо. Я предлагаю тебе и твоему племени жизнь, добычу и славу. Вдвоем мы вдвое сильнее. Я предлагаю сообща владеть землями наших народов. Я предлагаю совместную защиту наших границ и совместные походы. Дети Земли и Соболя станут братьями. Мы присоединим к себе тех, кто устал воевать с людьми своего языка, и истребим упрямых глупцов. Тогда мы станем достаточно сильны, чтобы уничтожить крысохвостых и перетопить в Матери Рек любую орду с востока. Мы обретем великую силу! — Растак помолчал. — Но сейчас твои воины должны положить оружие. Очень скоро они получат его обратно. Ни один из ваших раненых не останется без ухода. Ваши святыни не пострадают. Дети Земли не тронут здесь ни одной овечьей шерстинки, ни одного колоска. Клянусь Матерью-Землей и тенями предков, что я сказал правду!
Пуна долго молчал, собрав лоб в складки. Сумерки делали его похожим на недоброго хиса, жителя подземных пустот.
— Не ты первый задумал собрать племена пояса гор, как колосья в сноп, — сказал он наконец. — Ты знаешь предания старины. Невозможное невозможно. Племена всегда будут ссориться и воевать, и никто не одержит окончательной победы. Ты задумал поднять непосильный камень, Растак.
— Я подниму. А кроме того, — Растак подавил неуместную сейчас усмешку, — разве у тебя есть выбор?
— Мы можем выбрать бой и славную смерть, — не согласился Пуна.
— И племя Соболя навсегда исчезнет, как исчезло племя Куницы. Ты этого хочешь? — Растак все- таки усмехнулся. — Глупый вождь думает о смерти, умный — о жизни племени.
— А Договор?
— Когда у нас будет десять сотен воинов, остальным не поможет никакой Договор, — пренебрежительно махнул рукой Растак. — Они либо исчезнут, либо пойдут за нами. Договор — это вечное прозябание. Я предлагаю могущество и славу.
Пуна молчал. Растак с тревогой вглядывался в его лицо, едва различая черты в последнем тлении умирающей зари. Неужели упрямый старик тянет время? Перебить засевших среди валунов Соболей в кромешной темноте будет непросто…
— Я согласен, — неожиданно услышал он. — Прикажи своим людям не стрелять. Мои воины отдадут оружие.
