ухватив железными пальцами за штаны и воротник. Он упал на палубу в коридоре и от боли и обиды света невзвидел. А отец — отец повернулся и задвинул за собой дверь, мгновенно забыв о Стефане и ни словом потом не обмолвившись о причиненном сыну унижении. Как так и надо. Хорошо еще, что ни Питер, ни Маргарет ничего этого не видели.
Стефан усмехнулся: если бы видели, осложнения могли начаться раньше…
Канал оказался виртуальным, вдобавок еще и инверсным. И если последнее означало для корабля всего-навсего повышенный расход энергии на разгон и защиту от встречного потока космических частиц, то первое обстоятельство было куда более серьезным и чреватым самыми неприятными последствиями.
Стефан знал о Каналах лишь то, что доступно большинству. Капитан не обязан знать все. В отличие от стабильных внепространственных Каналов, пронизывающих преимущественно спиральные рукава Галактики и их ответвления, виртуальные Каналы встречаются где угодно, в том числе, по мнению теоретиков, и в галактиках, начисто лишенных спиральных ветвей, а возможно, и в межгалактическом пространстве. Такие Каналы возникают и исчезают, устья их зачастую дрейфуют самым причудливым образом, к восторгу наблюдателей и ужасу расчетчиков; нижний предел их жизни не определен из-за невозможности обнаружения «секундных» Каналов, верхний — из-за недостаточного срока наблюдения за Каналами вообще. Срок жизни виртуального Канала не коррелируется ни с его направленностью, ни с протяженностью. Прогноз невозможен уже потому, что сколько-нибудь разумной теоретической модели виртуального Канала не существует.
Каналами просто пользуются.
Пользователь не обязан понимать. Сомнительно, чтобы древний китаец, первым додумавшийся до компаса, имел представление о магнитном поле планеты.
Существовали столетние, слабо дрейфующие Каналы, давным-давно освоенные и считавшиеся относительно надежными. Имелись, напротив, Каналы, не внушавшие к себе никакого доверия со стороны звездолетчиков. Человеческая психология вырабатывала зачастую удивительные критерии оценки возможной опасности. Не всякий готов был принять истину: риск одинаков в обоих случаях.
Сингулярная трубка могла просто-напросто схлопнуться. И такие случаи бывали.
Бесследно исчезнувший «Фромм» подозревался в туннелировании через неизвестный виртуальный Канал. За несколько лет до последнего рейса «Декарта» невероятно повезло линейному корвету «Эразм», кораблю заслуженному и на редкость удачливому — вполне казалось бы благополучный Канал схлопнулся в каких-то микропарсеках перед его носом. Случалось, Канал выводил корабль прямо в метеорный рой. Отмечались случаи, когда дрейфующее в пространстве устье Канала цепляло звезду.
Это было почти все, что надо знать. Специальную литературу изучал один Анджей — терпеливо терзал корабельный мозг, выгребая из библиотеки заумь, составил, как сам хвастался, каталог существующих теорий, от дурацких до безумных включительно, и вдобавок находил подобное занятие вкусным, ненормальный извращенец. Стефан содрогнулся: умей корабль летать — и жирного урода, пожалуй, пришлось бы определить в штурманы, терпеть рядом…
Даже поставленный поперек, туннельный корабль звездного класса «Декарт» мог бы свободно разместиться в кормовой дюзе таких гигантов, как «Аль-Кинди», «Чаадаев» и «Сенека», специально построенных для перевозки переселенцев и вмещавших от тридцати пяти до пятидесяти тысяч пассажиров в одном только туристском классе. Ни экономичностью, ни степенью защиты, ни скоростью хода в пространстве «Декарт» никак не мог похвастать перед этими монстрами, не говоря уже о таких материях, как отделка кают или наличие на борту развлечений. «Декарт» не был ни роскошным лайнером, ни грузовозной «рабочей лошадкой»; в лучшем случае он сошел бы за «рабочую блоху» и в этом качестве предназначался для передачи в вечное пользование растущей колонии на Новой Тверди, точно так же, как красавец «Антисфен» навсегда уходил на Новую Обитель, а старый, но еще добротный «Зенон» направлялся через три спиральных рукава в распоряжение колонистов Новой Терры.
Риск был невелик: что значат расчетные семьдесят две секунды локального времени, когда от одного туннелирования до другого проходят недели и месяцы, а время жизни используемых Каналов — годы и десятилетия? Но риск был.
Канал схлопнулся на третьей секунде.
Корабль выбросило.
И это казалось чудом: существующие теории, при всем их различии, сходились на том, что корабль, оказавшийся в положении «Декарта», должен был неминуемо превратиться в пучок жестких квантов, в мгновенную вспышку излучения.
Этого не произошло.
В сущности, не произошло и чуда: Стефан давно осознал, что чудес не бывает. Бывают события, более или менее вероятные. И, уж конечно, бывают неверные теории.
Стефан откатил кресло, сел. Осторожно положил руки на пульт маршевого управления. Иллюзия не приходила: не зажегся мягкий свет, не засияли индикаторы, и корабельный мозг не спросил, что от него нужно человеку. Мозг был болен.
А был бы здоров, неожиданно для себя подумал Стефан, — признал бы он меня капитаном? Допустим, нам удалось бы восстановить… Разве может капитан не знать в подробностях, как управляют этим чудовищем? Может ли он не иметь в своем распоряжении команду, готовую подчиняться ему добровольно и вдобавок квалифицированную? Специалисты… На самом деле они не знают и десятой доли того, что им надо знать о корабле. По справочникам и руководствам не шибко выучишься. Да и не на всякую всякость найдется справочник.
Все тлен, чепуха. Этому кораблю уже никогда не летать. Донжон — вот он кто.
Стефан не глядя протянул руку, набрал код, пошарил в ящике под пультом. Бортовой журнал был тут как тут, услужливо подставлял корешок, облохматившийся по краям от старости. Из журнала выпал — вечно он выпадает! — плоский, как закладка, ползучий жучок-диктотайп и остался лежать на столешнице лапками кверху. Стефан равнодушно смахнул покойника в ящик и раскрыл журнал. Содержание последних записей он помнил наизусть, но если бы сейчас кто-нибудь спросил, для чего он собирается их перечитывать, он только удивился бы прихотливым зигзагам чужих мыслей. Общение с бортовым журналом составляло ритуал. Сам Стефан записей не вел, так и не решившись добавить к записям отца хотя бы одну свою запись.
Ровные диктотайпные строчки, красящий пигмент вылинял:
'…По-прежнему не знаем нашего местонахождения. Движемся с торможением 0.9g в плотном пылевом облаке невыясненных пока размеров и конфигурации. Классический «угольный мешок». Сигналы маяков не обнаружены. Поиск Каналов безрезультатен. Непрерывно передаем сигнал бедствия по международному коду. Ведем расшифровку гравиграмм и пассивное сканирование в ИК-диапазоне…
Пассажиры еще не знают'.
Стефан перебросил несколько страниц. Действия отца в той обстановке были совершенно правильными. О том, что «Декарт» идет к ближайшей звезде, знал только экипаж. В ослепительно-белом капитанском кителе Бруно Лоренц появлялся в пассажирском салоне, шутил, пил шампанское. Для пассажиров все еще продолжался полет к Новой Тверди, лишь чуть удлинившийся, как было объявлено, из-за непредсказуемого дрейфа устья Канала.
'…Система — двойная. Компонента А — звезда главной последовательности, класса F5. Уже видна невооруженным глазом. Поглощение света в облаке просто чудовищное. В — коричневый карлик М9. Удача: период обращения порядка тысячелетия. После торможения до 0.01С приступаем к поиску планет у звезды А.
Добрые вести из навигаторской: Хансен утверждает, что «Декарт», повидимому, находится в пределах нашей Галактики. Хорошо бы так.
Пассажиры — проблема'.
Ни за что на свете Стефан не желал бы поменяться ролями с отцом в те предпосадочные дни. И первой проблемой был он сам, Стефан Лоренц, не посвященный в происходящее наравне с рядовыми
