мятая газета. Видно было, что ее, бедолагу, и в трубочку сворачивали, и за поясом носили, прижав к потному брюху, и многим другим испытаниям подвергалась терпеливая бумага, разве что арбуз на ней пока еще не резали. Впрочем, не факт.
– Ты лучше вот что почитай. – Байт, ухмыляясь, протянул Фосгену письмо. – Гуманоид на сеновале напал на доярку. Что думает наука: прерывать ей беременность или нет?
– Так и пишет? – Фосген даже не улыбнулся. – Бывает, старик. Ты у нас недавно работаешь, не привык еще. Хуже всего, когда мессия какой-нибудь потусторонний объявится, жизни не даст. А письмишко сохрани, пригодится. Не сам сочинил?
– Клянусь, – уверил Байт. – А на кой? Для ноябрьского номера писем хватает.
– Ну и настрочи потом какой-нибудь ответ редакции, пойдет в декабрьский номер. Да ты заметку-то прочти. На последней странице.
Пришлось побороть брезгливость и прочесть. Мятая газетенка именовалась «Валдайские ведомости». Совсем короткий текст заметки был помещен ниже спортивных новостей и чуть выше объявлений и некрологов, а в придачу к нему имелась нечеткая темная фотография, плавно переходящая в жирное пятно с прилипшей к нему рыбьей чешуйкой.
– Вазген Ашотович! – встряла в паузу Людочка, подняв глаза от «Словаря трудностей». – Как правильно пишется: гранд-дама или грамм-дама? В словаре этого нет.
Фосген молча втянул ноздрями воздух и смолчал.
– Грамм-дама – это Дюймовочка, – объявил Байт. – По весовой категории.
– А гранд-дама?
– А гранд-дама – жена испанского гранда. Фосген прошипел что-то нечленораздельное. Людочка уткнулась в словарь.
– Ну и что? – дочитав заметку, пожал плечами Байт, ожидая разъяснений.
– Как это – что? Мы журнал или где? Байт хотел съехидничать, но раздумал. С главным, пожалуй, можно было бы позволить себе, а с Фосгеном – нет. В летающие тарелочки он, как человек здравомыслящий, конечно, не верит и не требует этого от других, но работа есть работа.
– Ну, журнал. И что дальше?
– Тираж падает, вот что. Съезди туда, старик. Командировку оплатим.
Байт кисло посмотрел на Фосгена. Ему очень не хотелось никуда ехать. Да еще тратить на это выходные.
– Зачем еще?
– А что, не надо оплачивать?
– Этого я не сказал! – Байт оживился. – Оплатить, положим, можно. А ехать-то зачем?
– Посмотришь, сделаешь пару снимков, то-се, с очевидцами поговоришь. Очерк собственного корреспондента, понял? – Фосген, как всегда, тараторил. – Ты, старичок, перспективы не видишь. Доколе нам перепечатывать чужое. Съездишь ты, и «рыбу» напишешь ты, а разверну в очерк, так и быть, я. Еще в октябрьский номер запихнуть успеем, я пока придержу место. Ну как?
Байт брезгливо ткнул пальцем в газетный снимок, вытер кончик пальца о шорты, придирчиво осмотрел его и вытер снова.
– Это что – артефакт?
– Вот на месте и разберешься. Байт скорчил гримасу.
– Допустим, тут действительно дом разрезанный. А где летающая посуда?
– Где, где… Тебе в рифму ответить или как? – фыркнул Фосген. – НЛО атакует, понял? Само собой, заголовок пойдет со знаком вопроса. Решай: едешь или нет?
Уже пять минут спустя Байт пожалел о том, что дал себя уломать. Чувство досады крепло весь остаток дня и достигло апогея, когда выяснилось, что единственный поезд, останавливающийся в пресловутой Угловке, ходит только по четным числам (сегодня было нечетное), а на остальные есть лишь плацкартные боковые. Еще, правда, касса предлагала билеты в вагоны СВ, однако реалист Байт ни на минуту не позволил себе вообразить, будто Фосген согласится выложить такую сумму. От мысли оплатить СВ самому Байт отказался, сочтя это извращением.
Значит, плацкартные. Против судьбы не попрешь. Значит, боковые. До Бологого. А там – как получится.
Часа три он проспал, поджав ноги и боясь выпасть в проход, ибо боковые полки, как известно, спроектированы для редко встречающихся на российских просторах пигмеев; в Бологом же выяснил расписание электричек. В наличии имелось три часа мучительно тянущегося времени, два сорта теплого пива в пяти круглосуточных киосках и душная, почти не освежающая ночь.
И похоже, это было только началом злоключений. Теперь же не верящий ни в какую чертовщину Байт уже всерьез подумал о том, что кто-то очень не хочет, чтобы собкор «UFO-press» прибыл по назначению, и потому этот кто-то, не преуспев в мелких пакостях, пустил в дело главный калибр.
Землетрясение…
Достигнув первого вагона, Байт остановился, помотал головой и полез в сумку за пивом. Посмотреть было на что, а посмотрев – содрогнуться. Метрах в десяти перед носом электрички насыпь разодрало трещиной метровой ширины, и над провалом, словно указующая десница, повис, все еще покачиваясь, лопнувший и загнувшийся к небу рельс. Шуршал, осыпаясь, щебень.
– Блин, – потрясение сказал Байт. – Приехали. Он проследил взглядом трещину – змеясь и постепенно сужаясь, она уходила в лес, где и пряталась в зарослях лопуха, дягиля и сныти. Одно дерево, оказавшееся точно на ее пути, было разорвано вдоль, от корней до середины ствола.
– Блин…
Будет что рассказать друзьям в сауне… Да только не поверят на слово, уроды. Если, конечно, Москву не тряхнуло с той же силой, что, кстати, вполне вероятно.
До тропинки через лес пришлось изрядно протопать вдоль полотна, зато автотрасса оказалась даже ближе, чем ожидал Байт. И первый же шоферюга, узрев поднятую руку, притормозил гигантский панелевоз и без всяких условий коротко буркнул: «Садись!» Судьба неуклюже извинялась за мелкие пакости и главный калибр.
– Сколько? – вопросил Байт.
– Чего сколько?
– Денег.
– До поворота на Языкове сколько не жалко. По пути. А если желаешь до самой деревни, тогда сверх того еще двадцатку. Годится?
Байт кивнул. Панелевоз завибрировал, набирая скорость.
– А землетрясение-то, а? – спросил Байт, доставая из сумки и вскрывая предпоследнюю банку пива. – Асфальт нигде не поломало? Я вон там хар-рошую трещину видел.
– Не понял, – сказал водитель. – Ты о чем?
– О землетрясении. На железной дороге порвало пути. Только не надо мне говорить, что тут ни одного столба на трассу не упало!
– Ты че, парень, перегрелся? – спросил водитель, подозрительно покосившись на Байта. – Какое землетрясение?
От неожиданности Байт поперхнулся пивом.
– То есть? Как – какое? Трясучее.
Не отрывая взгляда от дороги, водитель выразил лицом сильнейшее недоверие. Затем хмыкнул и поинтересовался:
– А ты часом не наркоман?
– Нет.
– Тогда свою бабушку разыгрывай, парень, а меня не купишь. Я таких шутников сразу вижу. Выдумал: землетрясение! Скажи еще: тунгусский метеорит… Ха!
– Не понял, – заморгал Байт. – Было, говорю, землетрясение. Кто кого разыгрывает?
– Уж я знаю, кто кого, – отрезал шофер. Байт замолчал в изумлении и стал смотреть на трассу. Странное дело: дорожное покрытие было в порядке, а телеграфные столбы по краям шоссе и вправду стояли по большей части прямо, а не вкривь. Блин…
