Несколько лет назад я спросил бы себя: «А не дурак ли и я в таким случае?» Тогда мир был мне понятен и я знал в нем свое место. Теперь все стало иначе, и прежде всего – я научился презирать людей.
Презираю, но спасаю? Забавный парадокс. Не потому ли и спасаю, что делаю это против их воли?
Черт возьми, да не развлекаюсь ли я просто-напросто?
Глубже в гору. Еще глубже.
Секретное – прячут. От политических противников, от конкурентов, от преступных синдикатов, от журналистов, от ничего не подозревающих мирных граждан, знать не знающих, рядом с чем они живут. Иногда – от верховной власти. Прячут глубоко и якобы надежно. Я и не ожидал быстро добраться до лабораторий, ведущих работы с «темпо».
С начала операции прошло пятнадцать минут. Я мчался на крейсерской скорости, не особо форсируя, и уже начинал ощущать небольшой, пока еще заведомо допустимый перегрев тела. К счастью, в подземных лабиринтах Центра было довольно прохладно, хотя и теплее, чем снаружи. Я спустился уже на три яруса вниз. От меня шарахались с истошными воплями. Я заставил открыться еще одну стальную дверь, поймав какого-то типа и приложив его палец к анализатору. Сирена наконец смолкла, и это было плохо. По- видимому, охрана сориентировалась, пусть и с позорным опозданием, и приступила к активным действиям по моей нейтрализации, а я еще не добрался до цели!
Персонал куда-то исчез. Я бежал по пустым туннелям, коридорам, лестницам. Попался брошенный, но не обездвиженный антиграв-погрузчик, с маниакальным упорством тычущийся в стену. Один раз мне показалось, что я заблудился, но это, конечно, разыгралась мнительность. Я
Вот и оно… Еще один подсвеченный знак «биологическая опасность», над ним надпись трафаретом «Зона Т», а под ним – еще одни стальные ворота, сравнительно небольшие и очень массивные на вид. Броня.
«Т» – значит «темпо», так надо понимать? Или это случайное совпадение?
Ни одного охранника в пределах видимости. Это плохо. Было бы куда лучше, если бы они сделали попытку стоять у входа в «Зону Т» насмерть. Это означало бы, что инициатива еще на моей стороне.
Неблагодарное это дело – Землю спасать…
Я налепил с десяток веерно-кумулятивных зарядов на сталь, расположив их по окружности. Выйдет неровная десятиугольная дыра. Активировал взрыватели, отбежал – и в этот момент погас свет. Теперь надо было ждать бойцов с ноктовизорами. Кто-то наивно полагал, что темнота сыграет на руку охране, а не мне.
Валяйте, ребята, валяйте. Спешите, вламывайтесь, перекрывайте мне ходы отступления, полосуйте стены лучами, ковыряйте их гранато-пулями! Можете еще пустить газ – даже странно, что еще не пустили…
Кем вы считаете меня, если разглядели? Понятно, что не диким зверем, – нет таких зверей ни в местной тундре, ни вообще на Земле. Дрессированной инопланетной зверушкой? Вряд ли. Вероятнее всего – искусственно сконструированным организмом, этаким звероидом, наделенным интеллектом. В общем-то это недалеко от истины, но выводы вы наверняка сделаете неверные, я знаю. Где могла быть сфабрикована такая зверюга? Почти наверняка на Прииске. Так и слышится начальственный вопль: «Кто посмел?!» Кто обошел спецслужбы, бдительно следящие за экспериментальными разработками тамошних биотехников? Кто сумел тайно создать этакую боевую тварь да еще темпированную, судя по ее невероятному проворству? В версиях недостатка не будет, это точно. Сейчас я на долгое время вперед обеспечивал работой следователей, агентов, аналитиков и еще бог знает кого.
По команде с миниатюрного пульта все заряды сработали как надо, грохот крепко ударил в уши. Дым сразу же утянуло в вентиляцию. Включилась система пожаротушения, сверху брызнули пенные струи. Стальной многоугольник не выпал, однако держался на честном слове. Со второго удара я с грохотом вышиб его.
С той стороны тоже не было света. Зато там могли затаиться охранники. Пять против одного за то, что они встретят меня огнем, едва я прыгну сквозь проделанную в воротах дыру…
Я прыгнул. Любой человек, наделенный таким полезным придатком, как голова, назвал бы мои действия крайне опрометчивыми и даже глупыми. Согласен. Но еще глупее было бы медлить, изобретая иные пути проникновения в зону Т.
Еще в полете я понял, что прав. Меня ждали. И этим людям не было страшно.
Людям ли?..
Обожгло бок. Свернувшись клубком, я перекатился, гася инерцию прыжка, и сразу же пружинисто развернулся, готовый напасть. Кому тут не страшно? Сейчас мы это поправим…
Ударило в плечо. Боль не была сильной, но на левую переднюю лапу как будто навесили гирю. Только сейчас я разглядел моих противников.
Опять трое. Могло быть хуже. Но плохо, что я не ощущал эманаций их страха. Неужели здесь специально держали тупых бойцов, начисто лишенных воображения, первого помощника боязни?
Конечно, нет. Разумеется, в человеке можно вытравить способность испытывать страх, но зачем это делать, когда Прииск поставляет отличных андроидов с заданными свойствами? Они долговечны, надежны, служат не за страх, а за совесть и не просят жалованья. Их можно темпировать точно так же, как людей.
Эти три андроида были темпированными. Я – нет. Но мог посоперничать с ними в скорости.
Конструкция позволяла.
Только залогом успеха являлась уже чистая тактика.
Трое стояли полукругом, и я, выметнувшись из проделанной в стальной плите дыры, пронесся через его центр. Странно, что я получил два несмертельных гостинца вместо трех безусловно смертельных. Все-таки этих охранников, хоть и темпированных, натаскивали на противодействие нетемпированному противнику…
Да и не столь совершенному, как я. Нормальный боец на моем месте был бы уже мертв или по меньшей мере умирал от болевого шока. В человеке слишком много уязвимых мест и нервных окончаний.
Я немедленно занял позицию между двумя стрелками – теперь они не могли стрелять, не рискуя убить товарища. Хотя… какие товарищеские чувства могут быть у андроидов? Только внедренные искусственно. Были ли они – вот вопрос.
Думать, однако, было некогда.
Они были. Андроиды промедлили с выстрелом, и первого противника я просто-напросто нокаутировал ударом лапы. Пробежав по стене, обрушился на второго – тот почти успел поймать меня в прицел, но «почти», как известно, не считается нигде, а в бою особенно. Третий выстрелил.
На этот раз мне опалило кострец и заднюю правую лапу. Боль была такая, что потемнело в глазах. Какого черта я убрал девяносто процентов нервных окончаний! Надо было убрать девяносто девять. Нет, все до единого!
Но это была та боль, что только подстегивает раненого хищника.
Я заревел, и страшен был мой рев. Андроид метнулся вбок, уходя с линии атаки, и я, молнией проносясь мимо, пустил в дело хвост-булаву. Удар пришелся ему поперек туловища и свалил на пол, но не убил. Андроиды-охранники – крепкие ребята.
Но уж точно не крепче меня. Следующий удар раскроил ему череп.
Странно, но он еще попытался привстать и навести на меня лучемет. Пришлось добавить. Нет, все-таки с выдумкой работают биотехники Прииска! Ума не приложу, где они разместили нервные цепи, отчасти дублирующие кору больших полушарий!
Шевелились и два других андроида. Один тянулся к оружию. Решив, что пробиться через охрану и получить напоследок луч в спину – это чересчур, я уделил обоим несколько секунд моего времени.
А его оставалось не так уж много. Я был ранен и уже не столь смертоносен, как в начале операции. Хуже того, меня всерьез беспокоил разогрев тела. Свернувшийся белок – не белок. Мышцы, сваренные в собственном соку, – не мышцы, а в лучшем случае кулинарное изделие. О мозговом веществе и говорить нечего.
