положишь, в руках тоже не понесешь, а просто выбросить хозяйственная весчанская душа не позволяла. Наконец девушка догадалась повесить ее Милке на шею: сама испоганила, сама и неси! Встретится ручей — можно будет постирать.
До города, как Рыска слыхала, полдня пути. Это если на телеге. Тем, кто шел пешком, приходилось выходить засветло, и то не всегда до темноты успевали. Вчера Рыска прошла совсем немного, вешек пять, но места вокруг уже были незнакомые, и это неожиданно подняло девушке настроение. Все, старая жизнь осталась позади и больше не путается в ногах! Рыска расправила плечи, разом ощутив себя свободной и очень взрослой. Ничего, дорога прямая, вдоль нее стоит еще несколько весок, где можно купить хлеба и набрать воды. Погода хорошая — ни облачка, ни ветерка, через три-четыре лучины припекать начнет. В крайнем случае опять в лесу заночуем. Пара пустяков!
Девушка отвязала корову, намотала веревку на руку… и спохватилась, что понятия не имеет, с какой стороны они пришли. Притоптанная трава за ночь выпрямилась, а читать едва заметные знаки на лесной земле Рыска не умела. Дар тоже молчал — впрочем, она так и не научилась его будить, сам проявлялся, когда хотел. Вот если б Рыска пошла не задумываясь, или кто-нибудь ее спросил, где находится город…
— Ну и где же он? — вслух спросила девушка сама у себя, но уловка не сработала.
А если так? Рыска зажмурилась и, раскинув руки, начала крутиться на месте, пока не потеряла исходное направление. «Мне нужно в город, — твердила она про себя. — Я очень хочу туда попасть!»
Девушка остановилась, помедлила и открыла глаза:
— И-и-и-и!
Милка, озадаченная странным поведением хозяйки, подошла вплотную и потянулась к ее лицу губами. Их-то Рыска и увидела: волосатые и слюнявые, а посредине крупные желтые зубы.
— Тьфу ты! — Опомнившись, девушка отпихнула коровью голову и с сомнением поглядела вперед. Там вражеской ратью стояли елочки — сомнительно, чтоб ночью Рыска их не заметила. Хотя… вон там какой-то просвет есть, может, через него и прошла?
Девушка взяла корову на короткую веревку и повела за собой. Сколько они вчера поляну искали? Десять щепок? Двадцать? Пора бы уже появиться дороге!
Через лучину Рыска сдалась и повернула назад. Это не весковые перелески, где всегда можно выйти на опушку и обойти кругом. Дедок рассказывал, будто в этом бору целая сотня ополченцев полгода пряталась, задавая саврянам перцу — даже стоянку найти не могли, не то что поймать.
Прошло две лучины, а поляна сгинула, как тот ополченец. Шла-то Рыска прямо, но постоянно приходилось огибать ямы, выворотни и совсем непролазные кусты. Шажок туда, два сюда — вот вам и разница с четверть вешки.
Взошло солнце, раскинуло в лесу золотые сети. В кронах надрывались птицы, привыкнув к бестолково блуждающим внизу человеку с коровой и уже не обращая на них внимания. Рыска взмокла, ее начала одолевать жажда, слепни и паника. На прогалинках пышно, ароматно цвела земляника, но до первых ягодок было еще далеко. Девушка наткнулась на кочку кислицы и жадно набила ею рот. Потом вспугнула толстую, прыгучую лягушку и долго шла за ней, надеясь, что квакуха приведет ее к роднику или речному берегу, но путь закончился у мелкой, затянутой тиной лужи, из которой даже корова пить побрезговала.
Да что же это такое?! Отродясь в лесу не блуждала, а тут вдруг такая ерунда! Неужели ее дар только на хуторе работает?
И тут Рыска совершенно неожиданно вывалилась из кустов на прямую, ровную, хорошо утоптанную дорогу. Вон даже вешка стоит, совсем новая.
К девушке разом вернулась уверенность. Рыска снисходительно потрепала корову по облепленной паутиной шее. Ей, видунье, все по плечу! Хм… Э… А в какую сторону идти?
* * *
А на хуторе с раннего утра поднялась такая суматоха, будто помер кто-то.
— Лентяи, дармоеды, бездельники! — бушевал Сурок, ворвавшись в каморку и пинками разбудив работников. — Я для чего ворота ставил? Стальной засов на них вешал? Собак заводил? Чтобы у меня батрачки среди ночи коров крали?!
— Может, она просто покататься решила? — наивно предположил дедок. — Праздник же, а бабы ежели не работают, то им всякая блажь в головы лезть начинает…
— А у вас, мужиков, она оттуда даже работой не выгоняется, — зло перебила его обиженная Фесся. — Как же, покататься! Да она второй день только и говорила, что о корове. Гидар увел, вот и ей захотелось.
— Еще бы, — хмыкнул чернобородый батрак. — Девка-то в самом соку и работала не покладая рук. Где ж украла? Свое взяла! Ну и пусть идет счастье искать, другую наймете.
— Так она же скаковую увела! Племенную! Лучшую в стаде! — Ярость Сурка объяснялась не столько коровой, сколько важной сделкой, чуть ли не в четверть имущества хуторянина. Заключать ее без видуньи было боязно, а упускать — жалко.
— Да какая она лучшая, пегая как курица, — снова вступился за Рыску чернобородый, не обращая внимания на багрового хозяина. Сурок сам втайне побаивался его кулачищ и мирного нрава — разозлить трудно, зато уж если получится… — И слишком тихая для скаковой. Небось недоглядели, и ее мамку не Тяпа, а Вертушка из дойных покрыл. Тридцать сребров ей красная цена. Взыщите с родителей пятнадцать, и дело с концом.
Но такой исход хозяина, ясное дело, не устраивал. С Колая медьку стрясти — лаптей на злат собьешь, гоняясь за должником. И голова ничем не поможет, тридцать сребров за восемь лет работы — это Рыску надо ловить, чтоб еще столько же доплатить, а не наоборот.
— Нет уж, — твердо сказал он. — Если батраки повадятся уходить, когда им вздумается, сами себе оплату назначая, то никакого порядка на хуторе не будет. Я девке, между прочим, дядька и никуда ее не отпускал! А ну, живо седлайте коров и в погоню за мерзавкой!
У Фесси прихватило живот от волнения, и вдова под локоть увела ее на кухню. Один батрак побежал в коровник, другие остались совещаться.
— Если девчонка не полная дура, а простая, то поедет прямиком в город, — уверенно заявил Цыка. Умная, по его мнению, вообще бы с места не двинулась, ждала своего счастья с Пасилкой. — В весках ей не спрятаться, мигом выдадут.
— Если в город, то догоним, — поддержал его чернобородый. — Дорога туда одна, далеко девка уехать не могла — без седла небось быстро задницу натерла и спешилась. И как только отважилась сбежать, тихоня ж тихоней была!
— Видунья, — уважительно вздохнул Цыка. — Им яблоки сами в руки падают, только ладони подставляй!
* * *
Рыска остановилась передохнуть, и на нее тут же упала птичья какашка. Девушка подняла голову и увидела сорочье гнездо, на краю которого сидел лоснящийся «стрелок», кося на девушку круглым глазом. «Чего тебе здесь надо, чужачка?» — словно спрашивал он.
Настроение у Рыски снова начало портиться. Если б она не угадала с направлением, то давно вышла бы к хутору, что утешало. Да только веска, где жила тетка Жара, тоже никак не показывалась. Или она в стороне от дороги? Но Рыска пока не встретила ни одной развилки, а селения и тропы — как листья с ветками, одно без другого пропадет. Не по деревьям же местные скачут! Или девушка умудрилась так заплутать в лесу, что обошла веску чащей и снова вышла на дорогу? Но где тогда кормильня, в которую любил заворачивать Сурок — Корова вечно ругалась, что от вернувшегося из города мужа разит свежим перегаром?
А еще Рыску все сильнее мучила совесть за уведенную без спросу Милку. Зря девушка ее все-таки взяла. Пусть бы Сурок ею подавился, жмот бесстыжий! Жалко, конечно, еще два года в батрачках терять,
