– Тогда в чем дело?
В том, что Иггросельц – маленький городишко. В нем даже серьезных преступников не водится – по крайней мере, тех, кто заслуживает смерти под публичными пытками. И если Архайн мог выслуживаться перед Темным вполне законно, то Цвирту и его приспешникам приходилось туго.
А потому некоторые из их прихожан из ирниц не выходили.
– Красивая. – Жрец кивнул на молодую девушку с широко распахнутыми ярко-синими глазами. Точнее, на ее лицо – единственное, что осталось нетронутым.
Но вытащенному из-под мельничных обломков телу и не полагается быть целым.
– Помощница булочника, – рассеянно сообщил йер, вытряхивая из бочонка последние капли. – Чего тебе надо-то? Никогда так не убивал, что ли?
Все верно. Одинокая девушка, одинокий мужчина, одинокий старик… Ловить по улицам бродяг куда рискованнее, тем более что у них вполне мог оказаться покровитель из бандитского мира. Но хватятся-то любого человека, пойдут ненужные пересуды, догадки…
– Нет. – Жрец покачал головой. – Я так умирал. И вот так – тоже. Как кстати родилась Привратница, верно? На нее можно списать что угодно, еще и выставить себя героями…
– Что… – Йер, наконец почуяв неладное, зашарил по поясу в поисках хлыста, второй рукой продолжая нелепо прижимать к себе бочонок.
Но «шипы» не затевают душеспасительных разговоров с врагами.
Они просто отвлекают внимание, чтобы подобраться поближе и первыми нанести удар.
Напряженное, стучащее в висках ожидание оборвалось диким воплем и последующим грохотом, словно кто-то сверзился с высокой лестницы, проламывая ступеньки. Из окошек горохом сыпанули голуби.
– С Двуединым, братья! – решительно велел Цвирт, отводя руку для замаха.
– Погодите!!! – Крик Джая потонул в громоподобном ударе. Шесть плетей, вытянувшись до самой макушки мельницы, смяли ее, как соломенный домик. Крылья скомкались, бревенчатые стены раскололись вдоль и поперек и начали величаво оседать. Обе двери распахнулись, дохнув облаками пыли, и здание в считаные секунды превратилось в бесформенную кучу обломков, усыпавших холм до основания.
– Ты что-то сказал, Иггрово чадо? – как ни в чем не бывало обратился Цвирт к обережнику.
– А вдруг это кричал тваребожец? – уже впустую пробормотал тот, не отрывая взгляда от развалин. Голуби, ошеломленные йеровым беспределом, очумело метались над останками своего жилья.
Храмовник ободряюще похлопал парня по плечу:
– Не распаляй свою совесть бесплодными гаданиями, Иггрово чадо. Мы сделали все как должно.
Цвирту и в самом деле было без разницы, чей крик они слышали. Оный в любом случае означал, что пришлый йер не оценил их маленький розыгрыш. Если ему удалось одолеть брата Грола, то приказ даже запоздал. Если орал чужак, то в запасе у победителя оставался потайной ход. Впрочем, если он не успел до него добежать, не сильно и жалко. Правда, придется как-то объяснять пастве находку его тела среди развалин, но можно солгать, что он украдкой проник в здание еще до прихода подмоги.
Зеваки начали подтягиваться поближе, кто-то крикнул: «Хвала Двуединому и слугам Его!», и вскоре это радостно вопили все вокруг.
– Но, может, если господа Взывающие быстро разгребут завал…
– Он погиб во славу Иггрову, – с нажимом сказал Цвирт, вперив в обережника немигающий взгляд. – Его беспримерное деяние навсегда останется в нашей памяти. Вы можете присоединиться к нашей поминальной и благодарственной трапезе…
– Нет, спасибо, – быстро отказался горец, украдкой наступая Джаю на ногу. – Мы лучше где-нибудь в едальне… поскорбим.
Взывающий и не рассчитывал на иной ответ. Обережников с собой за стол сажать, вот еще! Разве что отравить их понадобится, этот вариант Цвирт тоже обдумал. Однако живыми они устраивали его больше. Пусть вернутся домой, расскажут начальству о геройской смерти седовласого. Это будет прекрасным дополнением к отчету иггроселецких храмовников.
– Что ж, воля ваша. Утром мы освятим сие оскверненное Тваребогом место, дабы горожане могли без страха приступить к его расчистке[38], а пока пусть оно послужит назиданием для грешников и маловеров. Если вы хотите забрать с собой тело, то лучше заказать гроб сейчас, завтра все лавки будут закрыты.
Пришлось долго и нудно выспрашивать, кто из гробовщиков сумеет изготовить для покойного «йера» наилучшее вместилище, дабы Взывающий не заподозрил, что труп жреца нужен «обережи» исключительно для того, чтобы на него плюнуть. Ну не идиот ли?! Так глупо погибнуть, да еще и бросить их перед этим! И это после всего, что Джай с ЭрТаром для него сделали! Да и они дураки – нашли с кем связаться…
Наконец парням и Цвирту удалось отделаться друг от друга. Кошак, все это время державшийся на почтительном расстоянии, тут же подбежал к охотнику и начал с урчанием тереться о его ноги.
– Эй, а где Фимий?! – спохватился горец, заозиравшись по сторонам. – Слушай, да этот мерзавец никак смылся еще по дороге! У мельницы я его точно не видел.
– А ты по нему уже соскучился?
– По нему?! Этот гад так и не отдал наши деньги!
Несколько минут парни бурно осуждали недостойное поведение йера, мешая равнинные ругательства с горскими. Потом Джай вспомнил, что второй браслет лежит где-то под развалинами, и в память о Бренте было выдумано еще несколько слов.
– Едальня отменяется, – уныло подытожил ЭрТар. – Тишш, да хватит уже лизаться! Отцепись!
– Значит, останется непомянутым, – со злостью бросил белобрысый. – Так ему и надо!
– Эге, – неубедительно вздохнул горец. – Как ты думаешь, он действительно погиб?
– Похоже на то, – сник и Джай. Несмотря на все заскоки жреца, парни успели к нему привязаться и теперь чувствовали себя маленьким отрядом в тылу врага, потерявшим сварливого, придирчивого, но авторитетного командира. – Когда разгребут завал, будем знать точно. Если раньше сами от голода не помрем…
– Давай попробуем найти Фимия, – предложил горец. – Отберем у него деньги и…
– Думаешь, он отдаст?
ЭрТар подумал и добавил к и без того нелестному мнению о толстяке еще пару эпитетов. Прав на имущество «йера» обережники, конечно, не имели. А Фимий не из тех доброхотов, чтобы отжалеть парням хоть семерик бусин на дорогу. Пугать же Взывающего мыслестрелами – все равно что ежа известной частью тела.
– Эй, ребята! – окликнул парней какой-то мужик в мятой рубахе, но вполне приличных штанах. – Это вы там рядом с йерами караул несли, да?
– Ну мы, – нехотя признался Джай, – а что?
– Может, расскажете, как оно было? – заискивающе попросил тот.
– А ты сам слепой, что ли? – невежливо возразил белобрысый, не понимая, с чего горец опять оттаптывает ему ноги.
– Так я ж далеко стоял, – смутился тот. – И не слышал, о чем они тут трепались! Кто там сидел-то, а? Неужто и впрямь тваребожцы? А много их было? И чего он туда полез в одиночку?
– Слушай, дорогой, – ЭрТар оттеснил бестолкового обережника, – разве такие речи посреди улицы ведут, э?
– Тут хорошая едальня рядом есть, – с готовностью предложил мужик. – Пошли, я угощаю!
Фимий сыто рыгнул и откинулся на спинку скамьи, любуясь закатом над крышами. Кошмарный денек окончился весьма приятственным вечерком. Проследив из безопасного места за падением мельницы, йер развернулся и потопал обратно, не оглядываясь. Никаких угрызений совести он не испытывал: его-то Цвирт ни о чем не просил! А браслет – законное наследство, не обережным же недоделкам его отдавать. Перед ужином Фимий честно прочитал молитву за упокой души брата Брента и счел свой долг перед ним выполненным.
Надо будет заказать новую мантию. На аванс хватит, а пока сошьют, он еще заработает.
– Вот он!!! – Приятные думы Фимия оказались нарушены толпой человек в тридцать, которая окружила едальню со сноровкой боевой обережи. В роли командира выступала знакомая свиноподобная тетка. За ней
