пониманием кивнула:
— Конечно. Дидье мог бы поджечь большой зал.
Тяжело вздохнув, Симона кивнула и шепотом спросила леди Хейт:
— А эта Минерва, о которой говорил Николас, кто она? Когда приедет?
— Это моя прабабушка. Она очень могучая целительница, — стала рассказывать Хейт. — Я жду ее через день-два. Она помогала при родах моей сестре, а сегодня уже отправилась в дорогу. Она старая и путешествует не спеша.
Услышанное не успокоило Симону, а скорее разволновало. Кто знает, какие разрушения может устроить Дидье за пару дней?
— Вы правда думаете, что она может нам помочь? — с нотой отчаяния в голосе спросила Симона.
— Если кто-то и может, то это Минерва. — Хейт стиснула руку Симоны и ласково улыбнулась. — А пока будем стараться удержать его.
Симона считала, что две женщины не смогут унять расшалившегося мальчишку, даже если одна из них действительно ведьма. Но тут Николас обернулся к жене и протянул ей руку. Симона со счастливой улыбкой поспешила к мужу, испытывая тайное удовольствие от завистливых женских взглядов, которыми ее одарили гостьи.
— До завтра, — улыбнулся Ник. Солнце позолотило его кожу, и Симоне захотелось поцеловать мужа прямо у всех на глазах.
— Счастливого пути, милорд. — Симона присела в изящном поклоне, но тут же почувствовала, как Ник коснулся ее руки, и сделала шаг навстречу, все еще рассчитывая на прощальный поцелуй. Однако Ник быстро обнял ее и коснулся щекой волос, потом отстранился и обратился к своей рыжеволосой невестке, которая никак не могла прервать страстный поцелуй с мужем.
— Леди Хейт, я надеюсь, что во время нашего краткого отсутствия вы лучше познакомитесь с леди Симоной. — Он выразительно посмотрел на жену, и Симона поняла, что он имел в виду.
— Не беспокойся, Ник, — ответила Хейт. — Мы…
Договорить она не успела. За подъемной решеткой что-то произошло. Раздался шум. Симона молилась, чтобы Дидье оказался ни при чем.
— Что там такое? — спросил Ник стражника, который бегом приближался к семье хозяина.
— Милорд, — обратился к нему молодой воин. — Там гость к леди Симоне.
— Ко мне? — удивилась Симона. — Кто это?
— Ваш отец, миледи.
Ник не сдержался — выругался себе под нос и швырнул на землю латные рукавицы. Симона в крайнем удивлении смотрела на мужа:
— Мой отец? Ник, ты пригласил его?
Ник фыркнул в ответ.
— Нет. — Про себя он подумал, что старый проныра решил выманить у него еще денег, иначе зачем бы Арман проделал всю эту дорогу из Лондона, когда должен был вернуться во Францию? Его появление в Хартмуре не может принести ничего, кроме неприятностей.
Ник услышал, как Арман просит разрешения войти, и крикнул стражнику:
— Не пускай его.
— Слушаюсь, милорд. — Стражник бегом пустился к воротам.
Симона ахнула. Ник бросил на нее нетерпеливый взгляд. Больше всего он хотел сейчас навсегда разделаться с Арманом и заняться своим делом — отправиться в Обни. Барон никогда не доверял тестю, а теперь еще начал подозревать, что тот причастен к смерти своих жены и сына.
— Прости, если это тебе неприятно, — обратился Ник к жене. — Но мне не по нраву твой отец. Он получил все, что хотел, и я не намерен терпеть его у себя в доме.
Симона побледнела, но промолчала, однако Женевьева прямо выказала свое недовольство.
— Николас! Это же ужасно! — воскликнула она. — Ты ведь не мог ждать, что отец Симоны покинет Англию, не попрощавшись с дочерью. Возможно, он никогда больше ее не увидит!
— Должен сказать, миледи, что именно на это я и рассчитываю. — Он посмотрел на Симону, которая, как и следовало ожидать, неотрывно смотрела на надвратную башню. Его жена так хотела, чтобы отец ее любил! Несмотря на всю его жестокость, она по-прежнему надеялась, что Арман изменит свои чувства к ней.
Подошел Тристан.
— Брат… — начал он, но Ник, бросив еще один взгляд на печальное лицо Симоны, выругался про себя и прервал лекцию Тристана в самом начале. Он не позволит, чтобы брат снова поучал его.
— Томас! — крикнул Ник вслед удаляющемуся стражнику. Тот замер, потом обернулся. — Впусти лорда дю Роша.
Симона улыбнулась и вытянула шею, чтобы скорее увидеть отца. Нику казалось, он слышит ее нелепые мысли — она ведь надеялась, что отец соскучился по ней, что он приехал в Хартмур повидать ее.
Ник знал, что не позволит обидеть свою жену. Разумеется, он не мог доверять дю Рошу, но верил, что в Хартмуре ей ничто не грозит.
— Симона, — позвал Ник, жена посмотрела на него сияющими глазами.
— Да, милорд.
— Тебе отлично известно, что я не планировал принимать лорда дю Роша у себя в Хартмуре, тем более мне не нравится, что он будет здесь в мое отсутствие. Ты можешь попрощаться с ним, но учти — я настаиваю, чтобы к завтрашнему утру его здесь не было.
Симона кивнула:
— Конечно, милорд. Как прикажете.
Ник увидел, что француз уже въезжает в ворота, и добавил:
— И он не должен получать в моем доме никаких подарков. Ни от кого. Мне неизвестно, зачем он явился, но зная его, я могу утверждать, что он приехал только ради выгоды.
Женевьева пораженно вскрикнула:
— Кто это?
Симона с улыбкой объяснила:
— Арман — мой отец, леди Женевьева. Я думала, он сразу уедет во Францию, но… — Она весело пожала плечами.
Побледневшая Женевьева спросила:
— Арман дю Рош — ваш отец?
Симона посмотрела на Николаса, в ее глазах мелькнула тревога.
— Мама, в чем дело? — Ник взял Женевьеву за локоть. — Ты пугаешь Симону. Я же тебе говорил, что ее отец лорд дю Рош.
— Нет-нет! — Женевьева переводила взгляд с Симоны на Ника, потом на Тристана и Хейт. — Ты не называл его имени.
— Леди Женевьева, вам нехорошо? — с беспокойством спросила Симона, приближаясь к вдовствующей баронессе.
Но Женевьева не ответила. С побелевшими губами она вглядывалась в облако пыли, которым был отмечен въезд Армана во двор замка. Вот он заметил группу своих новых родственников, соскочил с коня, бросил поводья слуге, затем, хромая и прижимая искалеченную руку к телу, направился к ним.
Симона с тревогой заглянула в лицо мужа. Тот покачал головой, не понимая сути происходящего.
— Это невозможно, — прошептала Женевьева, не сводя глаз с приближающейся фигуры.
Арман заговорил:
— Симона, неужели ты настолько возгордилась, что оставила меня на милость этих грубых животных? — Здоровой рукой он отряхивал пыль с плаща. — Клянусь, они были готовы держать меня у ворот, как нищего бродягу. — Арман выпрямился и остановился шагах в десяти от Ника и его семьи. Внезапно его глаза сузились, а потом почти вылезли из орбит.
— Женевьева, — прохрипел он.
Ник вышел вперед, переводя взгляд с матери на тестя:
— Не хотите ли вы сказать, что знакомы?
Женевьева словно не слышала Ника. Она сделала шаг назад, потом еще и еще…
— Это невозможно, — повторила она, и по ее щекам покатились слезы. Следующие слова она произнесла едва слышно: — Ты… ты же мертв.
Ник услышал, как вскрикнула Симона, шагнул к матери и крепко взял ее за руку.
— Мама, ты все перепутала. Погибла мать Симоны, а не ее отец.
Арман стряхнул с себя оцепенение и медленно приблизился к Нику и его матери. На губах француза играла злобная улыбка.
— Какое счастливое воссоединение, леди д’Аржан. Скажу честно, не проходило ни единого дня с момента нашего расставания, чтобы я не думал о вашем местонахождении.
Ник нахмурился:
— Теперь ее зовут леди Фицтодд, дю Рош. Моя мать — вдовствующая баронесса Крейн. Извольте разговаривать с ней почтительно.
Ник пришел в бешенство, когда увидел, что упреки ничуть не подействовали на гостя, Арман взял руки Женевьевы, поднес их к губам и поцеловал кончики ее пальцев.
— Не могу выразить, как я счастлив снова вас видеть.
Женевьева издала хриплый, невразумительный звук, вырвала свои руки из рук Армана и вытерла их о юбку.
— Нет, нет! — Она попятилась и упала Нику на грудь.
— Мама! — воскликнул он и заглянул Женевьеве в глаза. Выражение ужаса на ее лице ошеломило Ника. — Черт возьми, в чем дело?
Женевьева молчала. По ее щеке прокатилась слеза. Потом баронесса взглянула на Симону и, лишившись чувств, упала на руки сына.
Глава 14
Симона сидела в большом зале замка и в страшной тревоге ждала возвращения мужа. Ее первый день в качестве хозяйки Хартмура был так хорош, пока не приехал Арман.
Вот так всегда.
Застыв как статуя, она сидела на мягком стуле и следила, как отец расхаживает по залу, разглядывая нарядные гобелены и развешанное по стенам оружие. Мысли Симоны постоянно возвращались к записи в материнском дневнике. Какую тайну узнал отец? Скажет ли он ей, если она спросит? Конечно, нет. Как глупо было надеяться, что отец явился в Хартмур, чтобы помириться с ней!
Ничего не поделаешь. Но Хартмур теперь — ее дом. Николас — ее муж, а Женевьева — ее свекровь. Арман не сможет разрушить жизнь дочери. Не сможет.
Тяжело вздохнув, Симона поднялась и подошла к отцу. Арман любовался огромным щитом с гербом Фицтоддов, на котором благодаря Дидье теперь красовалась длинная царапина.
— Папа, — решилась заговорить Симона. — Мне кажется, леди Женевьева очень расстроилась из-за твоего визита. Откуда ты ее знаешь?
На скулах Армана играли желваки.
— О, мы встретились
