мать, ты позволил умереть маленькому Дидье.
Шарль забрался на койку.
— Перестань говорить такие вещи. Послушай меня, Симона. Порция всю жизнь лгала тебе. Она была плохой матерью, — убежденно говорил Шарль.
— Оставь меня! — завизжала Симона и что есть силы лягнула его.
Шарль схватил ее за ногу.
— Да перестанешь ты или нет? — Он поймал ее вторую щиколотку и дернул так, что Симона оказалась на спине. Шарль грозно навис над ней и придавил ее руки к тощему матрацу. — Я просто пытался обеспечить наше будущее, как ты не понимаешь? — закричал он ей прямо в лицо. — Да, я знал про планы Армана, но не мог его остановить. Я не знал, что твоя мать спрятала деньги из Сен-дю-Лака в Марселе, у Жана. Я хотел увериться, что Арман не сбежит с нашими деньгами на поиски своего сокровища.
— С моими деньгами! — выкрикнула Симона. — Он что, увидел тебя в конюшнях? Увидел, что ты подсматриваешь? Дидье увидел тебя после того, как Арман поджег конюшни и запер там тело моей матери?
— Замолчи, Симона! — с угрозой проговорил Шарль.
— Он видел, видел, видел! — Теперь Симона кричала во весь голос. — Он просил тебя о помощи, а ты позволил ему сгореть! Боялся, что Арман узнает, что ты был свидетелем его преступления.
— Нет, любовь моя. Дидье не сгорел.
Низкий глубокий голос прорвался сквозь истерические крики Симоны. Она замолчала и перевела взгляд на дверь.
В проеме стоял Николас, барон Крейн. Его меч смотрел прямо в спину Шарлю Бовилю.
Глава 32
— Фицтодд… Но как?.. — Шарль подавился и не смог закончить вопроса.
Ник переступил порог, и в каюте стало невыносимо тесно.
— Назад, Бовиль.
— Это не твое дело, Фицтодд, — выкрикнул Шарль, дернул Симону за руку и прикрылся ею вместо щита. — Она больше не жена тебе.
«Идиот», — подумал Николас, шагнул вперед и просто поставил Симону на ноги и притянул к себе. Симона уткнулась ему в грудь.
— Ты не позволил Дидье сгореть заживо, — холодно продолжал Николас. — Когда он тебя увидел, ты сунул его в канаву и держал его голову под водой, пока он не утонул. Тебе надо было избавиться от него, иначе бы ты сам сгорел.
Симона подняла голову и посмотрела на Николаса. Ее лицо словно окаменело.
— Вода… — хрипло протянула она. — Как ты узнал?
— Дидье рассказал, любовь моя. — Он приложил палец к ее губам. — Давно, в Уитингтоне. А вчера, после нашей ночи любви, еще раз.
Симона перевела взгляд на Шарля, ее бледное лицо потемнело. Страшная правда поразила Симону в самое сердце.
— Так вот почему ты разорвал нашу помолвку и объявил меня сумасшедшей. Когда я рассказала тебе, что ко мне приходил дух Дидье, ты испугался, что он расскажет мне о твоем преступлении, а я расскажу всем остальным, расскажу Арману. Но если меня будут считать сумасшедшей, никто не обратит на мои слова никакого внимания.
Ник кивнул:
— И поэтому он не пошел спасать тебя из развалин. Знал, что Жан верит в призрак своего сына. Шарль испугался, что призрак Дидье действительно существует и разоблачит его, тогда он лишится последнего шанса получить тебя… и твои деньги.
Шарль издевательски фыркнул:
— Тобой-то я никогда не интересовался. Дело в деньгах. Когда ты сбежала в Англию, Жан пришел ко мне и рассказал, что является хранителем денег твоей матери и твоим настоящим, отцом. Мне нужны эти деньги — замок Бовиль почти разрушен.
Глаза Симоны сузились.
— Ты их никогда не получишь. Никогда.
— Вставай, Бовиль, — приказал Ник и махнул мечом. — Тебя ждет корабль короля Вильгельма и его стражники. Тебе придется ответить за все, что ты сделал.
Шарль встал, но насмешливая ухмылка так и осталась у него на губах.
— О, конечно, отвечу. Интересно, как ты будешь доказывать мою вину? Расскажешь своему королю, что призрак помог тебе разгадать эту тайну? Ты станешь посмешищем всего Лондона!
— Посмотрим, — небрежно уронил Николас и убрал Симону с прохода, чтобы дать Бовилю пройти.
За дверью, в маленьком коридоре, ждал Жан Рено. По его лицу было ясно, что он слышал все признания Шарля.
— Жан! — Шарль побледнел, как полотно. — Фицтодд лжет. Я бы никогда…
Жан ударил Бовиля по щеке раз, второй, третий, пока его нос и губы не оказались разбиты в кровь. Старик прижал ладони к лицу.
— И этого человека я называл сыном! — горько воскликнул он, подавился от слез и плюнул убийце в лицо. — Иди наверх! — скомандовал он и подтолкнул Бовиля к трапу.
Ник за руку тащил за собой Симону. Когда все поднялись на верхнюю палубу, она была пуста, как он и просил. Ник бросил быстрый взгляд на корабль короля Вильгельма — там тоже на палубе ни души. Свидетелей нет.
Бовиль резко обернулся:
— Что это, Фицтодд?
— Это твой суд, — холодно ответил Николас. — А Симона и месье Рено — твои судьи.
И он указал на длинную доску, укрепленную сбоку от палубы, доска вела лишь в пустоту и глубокое синее море. Симона взглянула на Николаса:
— Я не понимаю.
— А я понимаю, дочка, — отозвался Жан. — В одном Шарль прав. Никто не поверит нашему рассказу о Дидье. Скорее всего, этого мерзавца признают невиновным и освободят.
— Нет! — закричала Симона. — Он должен заплатить за все. — Она посмотрела на Шарля и с удовольствием увидела страх в его глазах.
Жан подошел к дочери и взял ее за руку.
— Именно эту возможность и дал нам Николас. Возможность свершить суд — здесь и сейчас.
Симона посмотрела на Ника — не станет ли тот опровергать слова Жана.
— Симона, мы можем доставить его в Лондон, если ты решишь, что так будет лучше, — заговорил Николас. — Можем попытаться убедить Вильгельма, что он уже во всем признался. Я не стану тебя уговаривать, но прежде чем принять решение, знай, я подчинюсь любой твоей воле. — Ник, не отрываясь, смотрел в зеленые глаза Симоны своими синими глазами, так похожими цветом на море у него за спиной.
Он продолжал:
— Я люблю тебя, Симона. Моя гордость, мое дурацкое высокомерие и упрямство едва не лишили меня всего. Сейчас мне остается только надеяться, что самого дорогого я все-таки не лишился. Ты изменила мою жизнь. Я даже не подозревал, что не имею самого важного. Ты показала мне, что значит бескорыстная любовь: любовь к семье, к матери, к брату, страстная любовь к тебе. Я никогда не знал этого, пока не встретил тебя. Теперь у меня нет гордости — я бросаю ее к твоим ногам.
Симоне не хотелось говорить об этом сейчас, когда Шарль ждал решения своей судьбы. Но она понимала, что они с Ником стоят над пропастью, на пороге будущего, которое они встретят либо вместе, либо раздельно. Не стоит испытывать судьбу. Не время.
— А леди Ивлин? — спросила она наконец.
Николас нахмурился:
— При чем тут она? Я не люблю Ивлин и никогда не любил.
— Она любит тебя, — спокойно произнесла Симона. — Я прочла письма, которые она тебе написала. Она сожалела о своем выборе, просила прислать за ней в монастырь, чтобы вы могли пожениться.
Ник помотал головой:
— Это не имеет значения. Я люблю тебя. И всегда буду любить. До последнего дня.
Симона сглотнула.
— Ты уверен, Николас? Правда уверен?
— Я люблю тебя, Симона, — отчетливо повторил Ник. — Люблю больше всего на свете. Я хочу, чтобы ты осталась со мной в Англии и была моей женой. Я хочу снова жениться на тебе. Ты вернешься со мной в Хартмур, Симона?
— Конечно, вернусь, — прошептала она, подошла к Николасу, привстала на цыпочки и поцеловала его в губы. — Я люблю тебя, Ник, — сказала она, глядя прямо ему в глаза.
Затем она обернулась к белокурому французу, жавшемуся к поручням. Перед ее глазами вдруг встало мальчишеское лицо Дидье. Вспомнились его огромные смеющиеся глаза, его лукавая улыбка, любовь к пирожным, чистое сердце.
Все это Шарль украл у Жана, у Симоны. Она понимала, что им никого не удастся убедить в невероятных событиях, связанных с этой трагедией.
— Становись на доску, Шарль.
— Нет! — завопил Бовиль, его взгляд в панике метнулся к длинной наклонной доске. — Нет! Я не умею плавать.
— Тогда ты, может быть, умеешь дышать под водой? — сквозь зубы процедила Симона.
У Шарля глаза полезли из орбит.
— Конечно, не умею! Ты знаешь, что не умею!
Симона почувствовала, что к ней подошел Жан.
— И Дидье тоже не умел, — бесстрастно произнесла Симона.
Жан вынул из ножен длинную шпагу и вместе с Николасом стал надвигаться на Шарля.
— Нет, нет! — кричал тот, дико озираясь вокруг в надежде на помощь, но помощи не было.
Ник показал на доску.
— Ты можешь пойти сам и, как подобает мужчине, принять заслуженную кару. Иначе мы разрубим тебя на куски и вышвырнем их в море, — мрачно говорил он, подталкивая Шарля к парапету. — Выбирай.
— Н-не надо! — заикаясь, хрипел Шарль. — Простите меня! Я вернусь во Францию, и вы больше никогда меня не увидите! Клянусь вам!
Шпага Жана сверкнула. Из царапины на щеке Шарля закапала кровь. Он взвыл.
— Мы тебя действительно никогда не увидим, — сказал Жан. — Но во Францию ты попадешь только в животе у рыбы. Иди!
— Симона, пожалуйста! — взмолился Шарль, пятясь к доске.
Она видела, как все глаза впились в ее губы, пока она смотрела на человека, убившего Дидье.
— Нет, — твердо произнесла Симона и услышала отчаянный крик, затем тяжелый всплеск, это тело Шарля ударилось о воду.
Ник обнял ее и укрыл в своих объятиях. Она не стала смотреть, как тонул Шарль, но слышала
