сплетаются руки и ноги в медленном танце муки и страсти. Он никогда не видел, как взгляды мужчины и женщины полнятся радостным удивлением и доверием. Его хозяйка и этот варвар были потеряны для мира. Они неотрывно смотрели друг другу в глаза, объединенные общим восторгом от блаженного напряжения, предшествовавшего последнему судорожному порыву полного слияния.
Аль-Амин стыдливо попятился и скользнул прочь. Он понятия не имел, что такое возможно. Глубоко интимное, почти священное, не предназначенное для чужих глаз. Когда он подумал, что его госпоже придется подвергнуться грубому насилию хозяина, он содрогнулся.
«Госпожа моя любит этого варвара. Помоги ей Аллах», – подумал Аль-Амин. Он снова встал на страже и глубоко задумался, соображая, чем может ей помочь.
Глава 40
– Значит, имея меч и браслет этого человека, у тебя достаточно оснований для обращения к Голосу Закона? Ты думаешь, этого достаточно, чтобы его убедить? – спросила Рика, направляя свою лошадь через толпу пешеходов.
Бьорн рассказал ей о предсмертном признании Фенриса. Это был еще один повод для того, чтобы им обоим покинуть этот проклятый город и как можно скорее отправиться на север.
– Да. Вдобавок к моему свидетельству и словам Йоранда этого будет достаточно, чтобы обвинить Гуннара в убийстве нашего отца, – ответил Бьорн, вынуждая своего коня держаться ближе к ней. – Девятилетнее жертвоприношение придется на нынешнее солнцестояние. Если мы к тому времени прибудем в Упссалу, то суд состоится там.
Никто из них не произнес этого вслух, но Рика и Бьорн думали о том, что Гуннар в числе прочих вполне может отправить Кетила в качестве жертвы в Священную рощу. Человеку, убившему собственного отца, нельзя было доверять. Вряд ли он станет выполнять тайное обещание, данное женщине. Однако возвращение на север будет опасным для Бьорна.
– А как же быть с твоей клятвой верности Гуннару? – поинтересовалась она.
– Мы оба знаем, что она уже нарушена. – Он встретил ее взгляд быстрой нежной улыбкой и, приняв равнодушный вид, оглянулся на Аль-Амина, трусившего следом на гнедом мерине. – Этот евнух, может, и не понимает нашего языка, но наблюдает за нами пристально. Прошлая ночь была глупым риском.
– И все же я не отказалась бы от нее за все сокровища мира, – промолвила Рика чуть севшим голосом.
– Я тоже, – признался он. – Но нам не нужно оставаться наедине, пока мы не покинем этот город. Это слишком опасно для тебя, любовь моя.
– Нарушение клятвы опасно и для тебя.
– Я не считаю, что чем-то обязан человеку, который убил моего отца, – покачал головой Бьорн.
Рика резко повернула к нему голову. Когда-то она сама винила Бьорна в смерти Магнуса. И вот теперь любовь связала ее с этим человеком крепче, чем это сделала бы любая клятва. Он был впечатан в ее сердце, выжжен на нем, и никогда ей от этого не освободиться. Да она и не хотела этого. Смерть старого скальда всегда останется для нее горем, но Бьорн не был ее непосредственным виновником. Теперь она это осознала. Магнус привел ее с Кетилом в Хордаланд. Бьорн руководил набегом. Другой человек держал в руках боевой топор, убивший Магнуса. Кто может теперь сказать, чей выбор предопределил трагедию? Просто это случилось. И теперь им нужно жить дальше.
– Я сознательно иду на клятвопреступление, дабы добиться справедливости, – сказал Бьорн решительно и холодно. – Кроме того, Гуннар достаточно долго грабил Согнефьррд. Ты же знаешь, его честолюбивым планам нет предела… И он ни перед чем не остановится, чтобы их осуществить.
– Я не думаю, что мне будет трудно сбежать, – промолвила Рика. – Я просто объявлю Абдул-Азизу, что не могу перейти в ислам.
– Это будет не так просто, – покачал головой Бьорн. – Араб воспримет это как личное оскорбление… Кроме того, ты, видно, не слишком внимательно за ним наблюдала, если думаешь, что он легко отпустит тебя. Поверь, я лучше тебя знаю, как рассуждает мужчина. Его интерес к тебе не ограничен соображениями торгового партнерства. Этот шакал хочет тебя.
Рика поежилась.
– Если это так, то лишь из-за новизны. Я в этом уверена. Его забавляют мои рассказы, и больше ничего. Своих предпочтений в женщинах он не скрывает.
– Возможно, я сильно ошибаюсь, но, по-моему, он изменил свое мнение. – Губы Бьорна сжались в тонкую линию.
Они приближались к двустворчатым воротам дома Абдул-Азиза, и Бьорн придержал коня, чтобы ехать позади госпожи. Когда они спешились, он занялся лошадьми, а Рика и Аль-Амин поднялись по винтовой лестнице на третий этаж.
– Хельга, я вернулась, – крикнула Рика, входя в свои покои. Ответа не последовало. Она стянула с головы чадру и снова позвала: – Хельга?
Из комнаты, где обычно спала старушка, донесся слабый стон. Рика бросилась туда. Аль-Амин последовал за ней. Хельга с посеревшим лицом лежала на постели. Искривленные от боли приоткрытые губы обнажили посиневшие десны.
– Что-то неладно? – Рика опустилась на колени около постели любимой няньки.
– Маленький эльф, – еле выдохнула она, – я чувствую, что ухожу. Боюсь, мне придется покинуть тебя.
– Но еще утром ты хорошо себя чувствовала…
– Это так. Я хорошо себя чувствовала и даже пошла в купальню, чтобы понежиться в теплой воде. – Хельга с трудом облизнула сухие губы. – Когда я вернулась сюда, то обнаружила оставленный нам поднос со сластями. Ты же знаешь, что здешнюю чужеземную еду я не слишком жалую, но сладости люблю. – Она перевела взгляд на Аль-Амина. – Лучше тебе выбросить то, что осталось.
– Хельга, что ты говоришь?
Хрупкое старческое тело свела судорога, и она уже больше не могла говорить.
– Она хочет сказать, что у моей госпожи в доме есть враг, – сухо объяснил Аль-Амин. – Еда была отравлена, я немедленно займусь этим.
Прежде чем он повернулся к дверям, Хельга протянула костлявую руку и, сжав его запястье, прохрипела:
– Охраняй ее за меня. Евнух торжественно кивнул:
– Положитесь на меня.
У Рики перехватило горло.
– Ох, Хельга! – промолвила она и разразилась рыданиями.
– Не огорчайся так, Маленький эльф. – Голос старушки был еле слышен. – Я была рядом, когда ты только родилась и открыла глаза. Теперь ты закроешь мои глаза. Все как подобает.
– Но что я буду делать без тебя?
Рика вдруг осознала, насколько во всем полагалась на Хельгу. Даже радовалась ее ворчанию и болтовне. Так приятно было сознавать, что кто-то постоянно заботится о ней, суетится вокруг… Магнус был замечательным отцом, но Рика никогда не знала нежной материнской ласки, пока не появилась Хельга и не стала ее баловать и ухаживать за ней. И вот теперь Хельга умирает, потому что Рика приобрела какого-то смертельного врага.
– Мне так жаль, это я во всем виновата. – Рика уткнулась лицом в худую грудь Хельга.
– Тише, деточка. – Хельга положила руку на голову Рики. – Я не хочу, чтобы ты так думала. Но если хочешь, чтобы я ушла счастливой, можешь сделать для меня кое-что.
Рика подняла лицо и посмотрела в выцветшие глаза Хельги.
– Прости своего отца, ягненочек. – Грудь ее содрогнулась от очередной судороги. – Не потому, что он этого заслуживает, хоть это и так. Просто наказание, которому он подвергал себя все эти годы, было страшнее того, чем можешь наказать его ты. Поверь. Прости его сама.
– Хельга, я…
– Не позволяй обиде укорениться в своем сердце, Маленький эльф. – Голос ее стих до шепота. – Если она завладеет тобой, то станет крепче Иггдрасиля и постепенно порвет тебя на куски, как корни разрушают камни.
– Я постараюсь, – с трудом выжала из себя Рика.
– Вот и ладно, ягненочек. – Хельга глубоко вздохнула и притянула Рику к сердцу. Рика почувствовала, как старая женщина легкими медленными движениями гладит ей волосы. Затем ее рука легла на голову Рики. – Да, это будет хорошо.
Ее верная старая подруга смолкла, и Рике понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что Хельга уже не дышит. Слезы подступили к ее глазам, жгучие, требующие выхода. Казалось, в комнате не осталось воздуха. Рика ахнула и разрыдалась.
Когда сил плакать не осталось, Рика ощутила на плече руку Аль-Амина. Все внутри у нее скрутило, она почувствовала, как горе переходит в яростный гнев.
– Кто совершил это зло?
– Я постараюсь выяснить, но это будет очень трудно, потому что тот, кто подстроил такую хитрую ловушку, достаточно умен и наверняка замел следы. – Голос Аль-Ами-на звучал устало.
– Когда я расскажу об этом Абдул-Азизу, он придет в ярость, – сказала Рика с уверенностью. – По-твоему, это сделал кто-то в доме? Значит, здесь нарушены законы гостеприимства. Он силой вырвет из них правду.
– Он попытается, и, несомненно, кто-то признается в преступлении, но, уверяю вас, это не будет истинный виновник. Такие вещи устраивают за плату, и семья признавшегося получит свой барыш, но мы не станем умнее, и ваша безопасность не станет крепче.
Евнух накрыл тело Хельги тонкой льняной простыней.
– Тогда что же нам делать?
– Делать? Ничего, моя госпожа, – откликнулся Аль-Амин. – Ваша безопасность теперь зависит от умения притворяться. Смерть Хельги не вызовет особых пересудов, и убийца засомневается, дошел ли яд по назначению, но знать твердо, в чем дело, он или она не будут. Не подняв шума, мы их успокоим. Они решат, что могут спокойно попытаться еще раз и, поверьте, сделают это.
– Прямо скажем, ты меня не успокоил, – сказала Рика, вытирая глаза краешком простыни.
– Но мы, госпожа моя, будем настороже, – убежденно произнес Аль-Амин. – Вы не станете есть ничего, приготовленного не
