больше внимания на детали, чем на массовку. Мне, например, не пришло бы в голову оценивать маникюр у героини фильма, что в данный момент занимается любовью с тремя преподавателями исторического факультета. При виде такого экзаменационного процесса меня обычно интересует, как стать доцентом. И что исторического почитать для достижения докторской степени. А «ходули», на которых пришла героиня фильма для сдачи выпускных экзаменов, меня не возбуждают…
* * *
ПОРНОГРАФИЯ – «ТРИ ПРЕЗЕРВАТИВА СОЛДАТА ШВЕЙКА».
* * *
Чтобы скоротать время в ожидании неизвестно чего, я принялся переключаться с одного телевизионного канала на другой, но везде показывали, как в Антарктиде идет снег. За редкими исключениями, когда ретранслировали пургу и метель с Северного полюса. Сквозь поганые метеоусловия я дважды сумел разглядеть, как белый медведь гуляет по льдине, а императорский пингвин жрет рыбу. Похоже, я напоролся на тесты Роршаха для шизофреников-эскимосов. Традиционная «картинка» появилась внезапно, и тоже – единая на всех каналах. Некая дама готовила завтрак, напевая известную песенку «Битлз» про «йеллоу сабмарин». Обыкновенное «Ти-Ви-Скво», для домохозяек, – как правильно заготовить гренки на зиму. Подобными передачами успешно пытают закоренелых холостяков. Есть еще популярное «Ведьма-шоу», для продвинутых эмансипе, – как испортить человеку жизнь и улететь от него на швабре. Так вот, я считаю, что эФ-Би-Ай должно уделять больше внимания этим террористическим организациям.
Потому что, неожиданно для всех телезрителей, дамочка посмотрела прямо в камеру и заявила:
– Ха. Ха. Ха. Сейчас вас посетит – Фан-то-мас!
И покуда я соображал, кого посетит «лягушачий бэтман», в массивной двери открылась кормушка и в комнату пропихнули поднос, сервированный для завтрака на полу. Точно так же меняют поддон в клетке у обосравшейся канарейки. Я не скажу, что подобная неожиданность спровоцировала у меня «птичью болезнь», ибо с похмелья все кажется неожиданным, но какие-то нервные спазмы – были. Опомнившись, я преодолел расстояние от телевизора до кормушки со скоростью ошпаренного кота, да только захлопнулась она прежде, чем я расквасил об нее нос.
Итак, последняя надежда – что меня случайно расквартировали в сумасшедшем доме – улетучилась. И оставалось только уповать на щадящий режим содержания. Мысли о «киднэппинге» я отбросил как сомнительные, потому что и тридцать лет назад похищать меня с целью выкупа было бы опрометчиво. А в нынешнем возрасте я и подавно никому не нужен, чтоб за меня еще платить с ужасом – лишний раз увидеть. На тюремную камеру, даже в Швейцарии, эта комната не походила. К тому же я ничего криминального не совершал; помня о никчемности своего существования – переходил дорогу только на зеленый свет, чтобы все конструктивное человечество двигалось беспрепятственно по пути своего прогресса. Это же подлинное безобразие – останавливаться и соскребать меня с бампера! Для медицинских опытов я тоже не годился – нельзя соблюсти чистоту эксперимента на дохлой собаке. И скорее всего кому- то пришла в голову блестящая идея – изолировать меня от общества, для улучшения статистики.
Размышляя подобным образом, я вернулся назад к интерактивному телевизору и попытался завязать с ним диалог:
– Выпусти меня отсюда!
Но даже краткой беседы не получилось, потому что дамочка прикурила сигарету, бросила на кухонный столик зажигалку и стала молча пускать дым в соответствующем направлении.
– Открой дверь! – пояснил я.
Но она смотрела на меня с экрана, как учительница на двоечника. Жена на мужа, мать на сына, сестра на крокодила. В общем, как смотрят все женщины на мужчин. До, во время и после беременности. И если анализировать женщину как фабрику по производству игрушек, то надо признаться, что мужчина у нее – самое бракованное изделие.
Тогда я решил полюбезничать, но только даром истратил душевные силы. На «кисоньку», «лапочку» и даже на «Маргарет Тэтчер» – дамочка не отзывалась. Я было подумал разбить глухонемой телевизор, но побоялся окончательно утратить связь с внешним миром.
И тогда я вспомнил эту женщину… Зря она так накрасилась…
Месяц назад я усиленно пьянствовал – целый месяц. В своей квартире по адресу – напротив кинотеатра «Весна». Просыпался утром, перечитывал вывеску за окном, приподнимался на диване и наблюдал. Как на улице идет снег. Эта киношная надпись все время сбивала меня с толку. «Весна». Независимо от времени года, открывая глаза, я радовался пробуждению природы и надеялся на лучшее. Приподнимаясь, я сталкивался с действительностью – у меня с похмелья кружилась голова, а «благая весть» по поводу климатических перемен на поверку оказывалась ложью. Иногда за окном я заставал позднюю осень, иногда – лето, весны же там не было никогда. Одно предчувствие. И неизменно «благая весть» о скором спасении от черно-белой жизни. Можно было расценивать эту «весну» как субтитры, как немой укор. Как утренний подзатыльник Господа. Так я и расценивал. Время от времени бунтовал и мракобесил – целился в вывеску из пневматического пистолета. Но каждый раз отступал, думая, что с таким
