мяуканье кошки. Страшнее этих звуков я в жизни ничего не слышал. Я был уверен, что мы ее потеряем. Мы поместили ее в клинику, специализирующуюся на заболеваниях печени. Больница в Нью-Йорке. Мы думали, что у нее гепатит. Она была желтая, как канарейка, врачи решили, это желтуха.
— И это был гепатит?
— Ничего подобного. Анализы на все типы гепатита, А, В и С, были в норме. Печень функционировала плохо, но никакого, как они говорят, патогенного агента не обнаружено. Рака тоже не нашли. Я иногда просиживал возле нее целый день — и Джози тоже. Жена моя терпеть не может больниц. Немного погодя Джейн заговорила, но не со мной, нет, она просто что-то бормотала, порой на неизвестных мне языках. Что я мог думать? — Он помолчал, видимо, выбирая нужные слова. — Полагаю, это все магия, черная магия. Какая-то война в племени, которое она посетила. Она была на стороне какого-то парня по имени Оо-лоони, против других, их звали Доо-рэк и Мандели, были еще имена, но эти она упоминала чаще. И… потом они, то есть этот тип по имени Доо-рэк принес в жертву беременную женщину и съел части ее тела и тела младенца, а Джейн не могла этому воспрепятствовать. Жертва дала этому поганому типу власть над ней. Хороший парень Оо-лоони не мог ей помочь по неизвестной причине… Это суммарное изложение событий, о которых она бормотала в течение восемнадцати недель. Тогда оно не имело для меня особого смысла, а когда вернулся Уитт, она уже не бормотала так много. Ей стало лучше. Исчезли признаки некроза печени, восстановился нормальный цвет кожи, Джейн начала набирать вес. — Доу помолчал. — Что касается жертвы… я вспомнил о ней, когда была убита Мэри.
— Вы сообщили об этом полиции в то время? — спросил Паз.
— Не сообщил. Это была одна из множества подробностей, о которых она бормотала. Я хотел сообщить, когда вскрытие показало, что произошло с Мэри, но Джейн умерла, и мне казалось, что ни к чему ворошить все это.
— Минуточку, мистер Доу, — к неудовольствию Паза, вмешался в разговор Барлоу. — Муж Джейн не вернулся вместе с ней из Африки?
— Нет, когда ее привезли в Бамако, он находился вместе с туземцами. Кажется, где-то в дальней, уединенной деревне. Джози нанял людей искать его, истратил кучу денег, но они ничего не сделали. Потом Уитт просто явился в больницу.
— И какова была реакция вашей дочери на его возвращение? — спросил Паз.
— Ну, как я уже говорил, она начала поправляться. Могу добавить, что я обрадовался некоторому улучшению ее здоровья. Но вы имеете в виду их личные отношения. Не знаю. Мне Уитт нравился. Всегда нравился. Он веселый парень. Не принимает себя особо всерьез. Талантлив невероятно, и Джейн, кажется, любила его. Это все, что меня интересовало. Мои дочери сами решали, как построить свою жизнь, без моего участия, должен вам сказать. Однако было что-то такое… не то чтобы неправильное… то ли какая-то пустота, то ли отсутствие чего-то важного. Надеюсь, это не прозвучит слишком односторонне или узко, но у него не было веры. Сейчас такое вполне обычно, я имею в виду религию, и большинство неверующих замещает отсутствие веры в Бога чем-нибудь еще. Семья, окружение, справедливость, деньги, — последнее наиболее популярно, я бы сказал. Но у мужа Джейн ничего подобного не было, и выглядел он так, словно у него нет основы, внутреннего стержня, а пустоту заполняют его словесные фейерверки. Впрочем, когда он вернулся из Африки, то показался мне более уверенным, более серьезным. Возможно, он приобрел жизненный опыт, произошло некое прозрение, как говорили в старину, но сам он об этом ничего не говорил, а спрашивать о таком взрослого мужчину не годится. Однако я отклонился от темы, ведь вы поинтересовались отношениями Джейн и Мэри. Прошу прощения, больше не стану уклоняться в сторону.
— Все в порядке, сэр, — успокоил его Барлоу. — Наше время в вашем распоряжении.
— Отношения у них были не слишком близкие, позвольте начать с этого. Трудно было бы найти сестер, менее похожих одна на другую, чем они. Мэри была близка с матерью, а Джейн — моя дочка. Семьи часто делятся таким вот образом. Джейн уродилась в меня, отсюда и наша близость. Она держалась в тени, не любила выставлять себя напоказ. Мэри, наоборот, стремилась быть на виду. Как и ее мать. Если она была в дурном настроении, весь дом сразу замечал это, ну а если в хорошем, то освещала все вокруг словно прожектором. И к тому же, как вы, конечно, знаете, она с детства отличалась необыкновенной красотой. Она решила использовать свою внешность как средство пробить себе дорогу, сделать карьеру. Если хотите знать, главным образом через постель.
— И Джейн порицала это? — спросил Паз.
Доу немного подумал.
— Видите ли, я не мог бы утверждать это определенно. Быть может, моему пасынку что-то известно. Он и Джейн всегда, с самого детства, были вот так. — Он поднял вверх два сложенных вместе пальца правой руки — указательный и средний. — Мы отправили девочек в разные школы, потому что Джейн неизбежно проигрывала бы даже чисто внешне в присутствии Мэри. Но порицание? Нет. Джейн всегда старалась сблизиться с Мэри, быть ей настоящей сестрой. Стремилась поддерживать связь даже тогда, когда уезжала далеко и надолго. Письма, фотографии и так далее. Но я не думаю, чтобы Мэри написала в жизни хоть одно письмо. Однако, в сущности, вы хотите узнать, ненавидела ли Джейн свою сестру настолько, чтобы убить ее? Была ли она настолько завистлива? Представьте себе, я думал об этом не одну ночь. Могло ли произойти такое? Мог ли я что-то сделать? Не ошиблись ли мы в чем-то главном, когда воспитывали их? И скажу так: я не знаю. Джейн я понимал… или думал, будто понимаю. И без затруднений ответил бы: нет, никогда. Но… ее профессия. Места, где она бывала, вещи, которые она наблюдала… Может, что-то и поднялось из темных глубин души. У каждого из нас есть темные глубины. Вы при вашей работе знаете об этом больше, чем я.
— Вы считаете, она покончила с собой? — спросил Паз, чувствуя, как жестоко звучит его голос. — Она оставила записку?
Опять этот долгий взгляд зеленых глаз.
— Взрыв был умышленный, — заговорил Доу. — Джейн была опытным и осторожным моряком, а «Ястреб» — безопасным судном. Я не вижу иного объяснения случившемуся.
Прямой ответ был удачной уловкой, этот человек, видимо, хорошо напрактиковался в такого рода хитростях. Он перевел взгляд на спускающийся к берегу луг, пустующий бесполезный бассейн, лодочный сарай и безлюдную пристань. Предзакатное солнце бросило косой луч сквозь разрыв в облаках, за которыми уже скрылось, осветив все это, словно декорацию для пьесы о гибели семейного очага. Картина была настолько ошеломительной, что все трое замерли в полном молчании. Только Барлоу вдруг произнес:
— Вот это да!
Доу ему улыбнулся.
— Да, в это время дня, и особенно в это время года, здесь очень красиво. Порой мне думается, не обратить ли все в пепел, сжечь все здания, а тогда я сидел бы вот так и перебирал почерневшие от копоти глиняные черепки. Однако, — продолжил он с тяжелым вздохом, — я полагаю, Господь сохранил мне жизнь ради какой-то цели, и я покоряюсь его воле. — Сказать на это было нечего, и все трое еще посидели молча, наблюдая за игрой теней. Потом Доу встал и предложил: — Вы не хотели бы осмотреться здесь? Я показал бы вам все, и в том числе место, где произошло убийство, и так далее.
— Это было бы очень любезно с вашей стороны, — поблагодарил его Барлоу, и они с Джимми последовали за хозяином имения — сначала к пристани и лодочному сараю. Тут они увидели над сараем надстройку, нечто вроде небольшой мансарды, и узнали от Доу, что этим помещением Де Уитт Мур пользовался как своим кабинетом.
— Теперь у вас нет судна? — спросил Паз.
— Нет, — односложно ответил Доу и добавил что-то еще очень тихо.
— Простите?
— Нет, ничего, — сказал Доу. — Давайте пройдем в дом. Я полагаю, вы не слишком интересуетесь парком и тому подобными вещами.
Ничего особенно интересного с точки зрения следствия не было и в доме. Библиотека как библиотека, гостиная как гостиная. Обстановка соответствовала богатству хозяев и традиционным вкусам семьи, отнюдь не заинтересованной в том, чтобы пускать кому бы то ни было пыль в глаза. Пожалуй, больше картин на религиозные темы, чем в других домах такого типа, и распятие, которое, как решил про себя Паз, находилось здесь не в качестве украшения. Он был немного удивлен свойственной почти всем
