Кукси издал смешок и закатил глаза к небу. В сгущавшихся сумерках Пазу было непросто разглядеть его лицо, но он его увидел.
— Честно говоря, дорогой мой, — сказал Кукси, — вы меня переоцениваете. Наша Дженни наверняка рассказала вам о смерти моей жены, о том, как она работала на износ, пытаясь добыть крохи жизненно важной информации, обращавшейся в то время в деньги, и встретила свой рок. Но чего вы не могли услышать от Дженни, потому что этого я ей не рассказал, так это следующее. Первое уничтожение именно того участка леса было операцией «Консуэлы», и, таким образом, все последовавшие бедствия в моей жизни можно сложить к дверям этой фирмы. Второе: после того как она умерла, я обезумел. Взял каноэ и отправился вверх по реке, в Сан-Педро Касиваре, последнюю точку на карте. При этом я беспрерывно пил писко. Денег у меня хватило бы, чтобы умереть от пьянства, и к этому, в общем-то, сводился мой план. И был еще один малый, который, кажется, имел на уме нечто подобное.
— Священник, — сказал Паз.
— Он самый. Отец Тимоти. По мере того как мы с ним облегчали душу, обмениваясь нашими печальными историями, мы все меньше времени проводили за выпивкой и больше за рыбной ловлей. Он принял решение вернуться на священническую стезю, поскольку вознамерился обрести мученическую кончину от рук диких индейцев, которые, как нам рассказывали, без раздумья убивают каждого, кто забредает в их владения. А вот меня он убедил в том, что ради дочери я обязан вернуться домой и позаботиться о ней. Так я и сделал: позаботился о ней, убив ее. Она была точной копией моей жены.
Кукси умолк. Паз выжидал, заметив, что Кукси смотрит на группу возле пруда, и, как казалось, с особенным вниманием — на беззаботно резвившуюся Амелию. Взрослые разделись, кто до какой степени: Скотти и Цвик остались в шортах, Дженни и Бет были совсем нагими, Лола и Амелия — в закрытых купальниках, Джели — в бикини.
Кто-то принес бутылку водки aguardiente и ей для компании — бутылку рома «Серая гора», и в обеих уже мало что осталось. Паз между тем начал ощущать первые признаки тревоги, беспокойное покалывание в животе.
Было во всей этой сцене нечто немного чрезмерное, бьющее через край. Джели Варгос, например, только что чувствовавшая себя подавленной, теперь, почти обнаженная, что-то возбужденно восклицала.
От размышлений его оторвал Кукси, снова начавший говорить.
— Итак, священник отправился к рунийя, а я обосновался здесь. Когда мне стало известно, кто такая Джели, я стал всячески побуждать ее к выяснению того, чем на самом деле занимается «Консуэла», а полученную информацию передал священнику, который и использовал ее, чтобы обрести мученический конец. Немного поздновато, но ведь лучше поздно, чем никогда. Я предполагал, что натуралисты, защитники окружающей среды или кто-то еще ухватятся за эту информацию и поднимут шумиху. Но, уверяю, появления Мойе я никак не ждал.
— Но почему было не поднять шумиху самому? Если здесь, под рукой, как раз и имеется целая природоохранная организация.
— Да, конечно, но ведь это скомпрометировало бы Джели, не так ли? Скажем так, она пыталась усидеть на двух стульях. Она старалась избежать того, что должно было в конечном счете случиться с прибытием этих вооруженных колумбийских головорезов. Ну и потом, подними мы шум, на что только и способна уважаемая экологическая организация, «Консуэла» попросту бы исчезла, и след ее пропал бы среди подставных компаний. А вырубка леса продолжилась бы как ни в чем не бывало. Я надеялся на то, что отец Тим появится на сцене с фотографиями и прочими обличающими материалами. Он не смог, хотя каким-то образом сумел направить сюда Мойе. Однако я думаю, понятно, что за всем этим стоит нечто большее?
— «Большее» — в каком смысле?
— Ну, прежде всего с чего это вы неожиданно решили явиться сюда вечером с этой группой людей? Не сказать, чтобы это было вашим обычным времяпрепровождением, не так ли?
— Мне это было рекомендовано в ходе… религиозного обряда, — сказал в ответ Паз, мысленно поежившись от того, каким вздором звучали его слова.
Кукси, однако, услышанное не удивило.
— Да, чего-то подобного я и ожидал. Понимаете, лично я ко всему этому отношусь спокойно, полагая, что вера или неверие — это не более чем вопрос трактовки. Возможно, это реакция на поведение моей матушки, она вечно имела отсутствующий вид и предрекала события.
— И что, предсказания сбывались?
— Более или менее. Матушка явно была весьма сведущей ведьмой, прошедшей обучение у нескольких знаменитых шаманов. Правда, ко мне ее способности не перешли, все, на что я способен, — это видеть их в других. Вот у вас — я это заметил при первой встрече — они имеются. И — разумеется, в ее собственном варианте — у нашей Дженни.
Тут он воззрился на плоскую площадку над водопадом, где на самом краю балансировала перед прыжком в воду Дженни. Фонари у пруда подсвечивали ее снизу, отчего ее волосы искрились, а лицо и тело казались принадлежащими статуе какого-то забытого, ужасного культа.
— Ох, как великолепно! — воскликнул Кукси, когда девушка со всплеском исчезла в темной воде. — Хотя есть в этом что-то не вполне человеческое. И ведь надо же, когда она здесь появилась, все принимали ее за слабоумную, хотя на самом деле это вовсе не так. Она превосходно справляется с обычными жизненными требованиями и по меньшей мере в одной области — таксономии ос — сведуща, можно сказать, великолепно, несмотря на ее практическую безграмотность. Она умеет, как мы говорим, чувствовать организм; это по-настоящему редкая способность. Думаю, дело тут в том, что она действительно росла в жутких условиях, а потому, разумеется неосознанно, просто очертила магическим кругом внутреннюю суть своего бытия, дабы защитить ее и свести ее отклики на то, что происходит с телом, к возможному минимуму. Превосходный пустой сосуд, открытый и готовый что-то вместить. Божество. Богов. Пульсацию природы. Мойе думает что-то в этом роде, а уж кому знать, как не ему. Но вернемся к наступающей ночи. Вы находитесь здесь, и мы тоже: в чем, по-вашему, здесь причина?
— Уверенности у меня нет, — ответил Паз, — но, по моему мнению, это как-то связано с моей дочерью. Он хочет ее заполучить.
— Да, он хочет. Я тут размышлял: почему? Пойдемте со мной, нужно принести еще напитков.
Он направился к дому, Паз следом. Ночь стояла не то чтобы знойная, но теплая, ветер совсем утих. Все ветви и листья застыли, словно окаменевшие, и это в глазах Паза создавало ощущение некоего внутреннего присутствия, словно деревья и большие кусты обладали индивидуальностью. Все это напоминало ритуал бембе, когда воздух сгущается, а живые объекты предстают обвитыми тонкими спиралями неонового свечения. Паз чувствовал странную тяжесть в голове, словно камни его ориша угнездились в ней не в переносном, а в прямом смысле слова, а позади себя, в такой близости, будто ему не то чтобы наступали на пятки, а просто норовили надеть его тело, словно костюм, он ощущал неясные очертания.
Он не последовал за Кукси в дом, а остался ждать в патио. По какой-то причине ему не хотелось уходить из-под открытого неба под крышу, чувствовать себя окруженным искусственными перегородками, и Паз предпочел провести время (неопределенной продолжительности — как выяснилось, со временем тоже происходило нечто странное) за созерцанием великолепного в своей естественности, увешанного плодами бананового дерева. Затем появился Кукси, неся поднос с ведерком колотого льда, несколькими бутылками различного спиртного и упаковкой пива из шести банок.
— Ну и к каким это привело заключениям? — осведомился Паз.
— Да так, сплошное теоретизирование. По моим предположениям, это проистекает из некой последовательности нанизывающихся на нить реальности событий, сути которых человеку знать не положено. Такой прием использовался в старых фильмах ужасов, а я бы сравнил это, только с обратным знаком, с «эффектом бабочки». Знакомо такое понятие?
— Это из теории хаоса. Бабочка в Китае, махая крылышками, порождает торнадо в Айове.
— Ну, примерно так, — кивнул Кукси, пристраивая поднос на столик рядом с прудом.
Купавшаяся компания теперь завернулась в извлеченные из фанерного ящика полотенца и устраивалась в шезлонгах или на гладких камнях. Пазу подумалось, что сейчас во всем этом сборище есть
