Лукас вскинул бровь.
Я скользнула в постель рядом с ним, и он слегка улыбнулся, впервые после своего воскрешения проявляя хоть какие-то признаки удовольствия.
— Разве это все еще получится? — пробормотал он. — Ты и я?
— Давай выясним.
Он притянул меня к себе, мы оба были холодными, но для таких нас, какими мы стали, это было естественно. Наши губы встретились, и на простынях появились изящные полоски инея. Сначала Лукас вел себя так неуверенно, сомневаясь и в своих реакциях, и в моих, что я почувствовала к нему невыносимую нежность. Мне хотелось только одного — укутать его собой, как одеялом, и защитить от всего, что нам пришлось пережить.
Он запустил пальцы мне в волосы и приоткрыл губы. На мне оставался только коралловый браслет, он делал меня материальной — и мы могли касаться друг друга.
«Мы справились, — подумала я. Все сложности словно испарились куда-то, и мы оказались там, где все началось. — Смерть не смогла нас этого лишить».
Наши поцелуи делались все более страстными. Руки Лукаса по-прежнему оставались его руками, сильными и знакомыми. Он прикасался ко мне так же, как и раньше, но теперь я испытывала наслаждение по-другому — мягче, но вместе с тем всепоглощающе. Впрочем, от этого оно не сделалось слабее. И чем увереннее я становилась, тем жарче разгоралась наша страсть, словно мой восторг переливался в Лукаса и захлестывал нас обоих.
Он повернул меня на спину, и его лицо изменилось. Я увидела клыки, поняла и улыбнулась. Я и сама испытывала желание укусить, хотя и не такое сильное, потому что кровь мне больше не требовалась, но секс у меня по-прежнему ассоциировался с клыками.
— Все нормально, — между поцелуями прошептала я ему в шею. — Это правильный голод, и ты получишь то, чего хочешь.
— Да, — хрипло произнес он. Его зеленые глаза впивались в меня в отчаянной мольбе.
— Хочешь пить? — Я изогнулась под ним, запрокинула голову и подставила ему шею. Лукас резко втянул в себя воздух. — Пей из меня.
Он зарычал и вонзил клыки в мою плоть. Я снова ощутила настоящую телесную боль, и это само по себе было наслаждением. Я крепко обхватила руками спину Лукаса, уступая его голоду…
…и тут он отпрянул от меня, закричав от боли.
— Лукас? — Я села, прижимая к себе простыню. — Лукас, что случилось?
— Жжет!
Он с трудом выбрался из кровати, держась за горло, задыхаясь, и сплюнул. Серебристая призрачная кровь померцала на полу и исчезла. Я учуяла запах дыма, схватила прикроватную лампочку и увидела два прожженных пятнышка на ковре. Простыни тоже были прожжены: там, куда падали капли моей крови, виднелись пятна кофейного цвета. Я положила руку на рану на горле, но она уже затягивалась, кожа под пальцами срасталась.
Несколько секунд мы с Лукасом молча смотрели друг на друга. Затем я произнесла то единственное, что пришло мне в голову:
— Теперь мы знаем, почему вампиры никогда не пьют кровь призраков.
— Да.
Сказав это, Лукас поморщился, голос его звучал хрипло, и я поняла, что его губы, язык и горло обожжены. Как вампир, он исцелялся быстро, но не мгновенно. Сейчас у него болели все те места, к которым я прикасалась.
Вероятно, он заметил жалость в моем взгляде, потому что резко отвернулся.
— Давай спать. — И рывком отдернул одеяло на второй кровати.
— Лукас, но ведь совсем не обязательно каждый раз пить кровь, ты же помнишь.
— Знаю. — Он тяжело опустился на вторую кровать, будто ноги его больше не держали. — Мы… мы потом разберемся.
Мне хотелось поспорить, но я понимала, что сейчас не время, поэтому просто выключила свет и забралась под одеяло. В большой кровати мне было холодно и одиноко. Через пару секунд я сообразила, что нет никакого смысла иметь тело, сняла браслет и растворилась в голубоватой туманной пустоте.
Да уж, а я-то обрадовалась, что смерть не смогла у нас ничего отнять.
— Последняя возможность передумать, — сказала я спустя несколько дней.
Лукас собирал свои немногочисленные пожитки ранним утром первого школьного дня, и я на мгновение пожалела, что так глупо пошутила, — если он действительно передумает, это будет катастрофа, потому что план Б у нас отсутствовал.
Но Лукас попытался поддержать мою шутку.
— Всегда мечтал когда-нибудь получить аттестат. Надеюсь, загробная жизнь считается за «когда- нибудь»? — Он даже попробовал улыбнуться, но ему это не особенно удалось. — Тебе не странно, что ты не едешь?
Только сейчас я сообразила, что умерла, даже не закончив школу.
— Да, вроде того.
Последние дни дались нам нелегко. Нам приходилось перекармливать Лукаса кровью, а сам он почти не покидал номер. Я запомнила график работы горничных отеля, чтобы Лукас с ними не сталкивался. Он по-прежнему считал, что «Вечная ночь» — слишком большой риск для меня, и в глубине души я с ним соглашалась, но что нам еще оставалось?
Из-под жалюзи начал пробиваться свет зари, и Лукас стал надевать форменный свитер — Балтазар заказал все необходимое для них обоих через Интернет. Лукас немного вытянулся и накачал мускулатуру с тех пор, как учился в «Вечной ночи», поэтому свитер оказался ему слегка тесноват, но это его только красило.
— Выглядишь просто классно, — заметила я. — Примерно как в тот день, когда мы с тобой встретились.
— Когда я пытался спасти тебя от вампиров? — Лукас замолчал, подошел ко мне вплотную и погладил по щеке. — Ты ведь знаешь, что я делаю это только ради того, чтобы иметь возможность вернуться к тебе? Быть для тебя достаточно приличным, уметь себя вести. Ты ведь понимаешь, да?
— Конечно.
— Но ты будешь осторожна, хорошо? И не станешь полагаться на случай в «Вечной ночи».
— Я буду очень осторожна. — Я взяла его руку и поцеловала ладонь, затем уронила в нее свой коралловый с серебром браслет, сделавшись полупрозрачной. — Возьми его с собой, а в школе я заберу.
— Ты не хочешь оставить его у себя? Просто на всякий случай? Тебе нельзя его терять, а твоя брошь уже у меня в сумке.
— Я же не могу его взять, — заметила я. — Для перемещения мне нужно стать бестелесной, и я не могу брать ничего физического. Кроме того, он нигде не будет в большей безопасности, чем у тебя. — И я сомкнула его пальцы на браслете.
Лукас наклонился, словно хотел меня поцеловать. Я уже утратила тело, от меня остался лишь голубоватый туман, размытыми очертаниями напоминавший форму моего тела, и наши губы не могли соприкоснуться. Я почувствовала лишь прохладное щекотание, которое заставило меня вздрогнуть.
Я улыбнулась, но тут в дверь постучали: Балтазар. Пора ехать.
Они тронулись в долгий путь из Филадельфии, а я приготовилась к собственному путешествию. Макси говорила, что призраки остаются привязанными к определенным местам и вещам, имевшим для них какое-то особое значение при жизни. Мы можем к ним перемещаться, и не важно, насколько они далеко. Я пока не знала точно каждое из этих мест, но предположения имела: старый клен в Эрроувуде, под которым я играла в детстве, кинотеатр, куда мы с Лукасом ходили на нашем первом свидании, и, возможно, винный погреб, где мы прожили наши последние недели. Впрочем, пока это были лишь догадки.
Единственное место, куда я точно могла попасть (первое, куда я переместилась, хотя и совершенно
