дождя. Такой дождь кажется слабым, но за пару минут прохватывает до костей, как выяснилось при выходе из машины. Несомненно, садовники счастливы. Она вошла в дом с неприятно намокшими волосами, мельком увидела в зеркале усеянное каплями лицо, вытащила платок и поспешно утерлась, прежде чем пройти следом за миссис Уиттл к гостиной.
Экономка поздоровалась хриплым шепотом, словно дом посетила не смерть, а болезнь. Разумеется, горе можно назвать болезнью. У него есть симптомы. Больной валится с ног. Нужно время, чтобы оправиться. Остаются шрамы. Но от горя нет лекарства. Больше того, оно ощутимо присутствует. Чувствуется уже в прихожей. Видно и без заплаканной шепчущей миссис Уиттл. Поэтому Джесс попросила не докладывать.
Она стукнула в дверь, назвалась и вошла. В лицо сразу пахнуло теплом от трещавшего в топке полена. Несмотря на траур в доме, атмосфера на первый взгляд радостная. Приветливая, гостеприимная обстановка. Рядом с этим веселым уютом съемная квартира кажется особенно омерзительной. В углу стоит кабинетный рояль — интересно, кто играет?.. Старый лабрадор Бет, растянувшийся перед камином, поднялся, прошлепал осмотреть незнакомку. Джесс погладила его по голове, он завилял хвостом — проходи!
— Жаль, погода испортилась, — сказал Джереми Дженнер, следуя за собакой. Либо не заботится о благополучии сада, либо это традиционное британское вступление к беседе. — Миссис Уиттл на месте? — спросил он с заметной критической ноткой.
— Я просила не докладывать.
Не нарушены ли какие-то светские приличия? Черт побери, она инспектор полиции, а не какая-нибудь побрякушка-соседка!
Но Дженнер прошагал мимо в холл и повысил голос:
— Миссис Уиттл! Если вам не трудно, подайте нам кофе.
«На месте миссис Уиттл я бы ему кофе на голову вылила», — подумала Джесс. И в этот момент увидела другую персону, прежде скрытую мощной фигурой Дженнера.
— Я Элисон, — представилась женщина. Голос слабый, глухой, пришлось напрячь слух. — Жена Джереми и мачеха Фионы. Простите, что не смогла встретиться с вами в субботу и вчера. Не в себе была. Теперь лучше, — нерешительно улыбнулась она.
Значит, это, наконец, Элисон Дженнер, в девичестве Харрис, обвинявшаяся в убийстве и оправданная присяжными. Абсолютно типичная англичанка с белой кожей и русыми волосами, не красавица в строгом смысле слова, но приятной наружности. Выглядит гораздо моложе своих сорока восьми лет. На ней шерстяные слаксы и черная шелковая водолазка. Должно быть, в знак траура, предположила Джесс. По той же причине с бледного лица исчезли последние краски. Впрочем, в данных обстоятельствах она и должна быть бледной. Видно, дрожит в ознобе, поэтому в топке разведен огонь, пожалуй, ненужный сегодня, несмотря на дождь. Однако, кроме бледности и вполне понятной нервозности, женщина неплохо держится.
Элисон снова заговорила:
— День не совсем погожий. Садитесь к огню.
Голос стал громче, тверже, словно она обрела под ногами привычную почву, исполняя светские обязанности. Хорошая хозяйка, признала Джесс. Справится с самым неприятным гостем, с самой скучной и утомительной ситуацией, источая изящество и обаяние.
Джесс с удивлением испытала неприязненное восхищение. Сама она не обладает навыками, которые вошли у Элисон в привычку. Впрочем, где взять время и возможность для практики? У нее другие способности. Может присутствовать при вскрытии трупа без тошноты и обмороков. Опрашивать свидетелей, выслушивая рассказы об ошеломляющих зверствах и мерзостях. Общаться с закоренелыми преступниками в тесных грязных допросных. Но даже если бы речь шла о спасении собственной жизни, она не смогла бы устроить парадный обед. «И не надо, — сказала она себе. — Не выбрала бы для себя такой образ жизни. Предпочитаю служить в полиции».
— Спасибо, — вежливо ответила Джесс, садясь в предложенное кресло.
Вернувшийся Дженнер тоже уселся, прокашлялся, как бы призывая собрание акционеров к порядку.
— Разумеется, мы желаем помочь. Однако подробно обсудили с женой прискорбное событие и не можем предложить никаких объяснений, кроме того, которое пришло мне в голову при обнаружении тела дочери. Это сделал некий маньяк, тот самый, кто писал Элисон гнусные письма. Найдите его, и вы найдете убийцу моей дочери. — Дженнер завершил спич на ровной официальной ноте и вызывающе взглянул на Джесс, предлагая оспорить его заключения.
— Знаете… — тихо начала Элисон, потом, видимо, сообразила, что Джесс с трудом ее слышит, и продолжала погромче: — Знаете, о чем шла речь в письмах? О смерти моей тетки. Алан Маркби вам рассказывал?
На мгновение показалось, что ей вот-вот станет физически плохо. Женщина в состоянии жесточайшего стресса. Джесс внезапно почуяла прилив сочувствия и одновременно укол вины, вспомнив составленную для Маркби памятную записку с предположением, что Элисон, в конце концов, виновна в смерти Фреды Кемп. Впрочем, милые дружелюбные женщины со светскими манерами убивали и раньше. Хотя эту суд оправдал. Понятно, с какой осторожностью надо расспрашивать Элисон.
Как будто прочтя ее мысли, Дженнер отрывисто проговорил:
— Была попытка, явная попытка, вновь вытащить на свет неприятные подробности, связанные со смертью тетки моей жены. С телом моей дочери сделано то же самое… — Голос прервался. — Это омерзительно. Больное воображение. Преступник сумасшедший, кем бы он ни был.
— Мне очень жаль, — сказала Джесс, не покривив душой. Обернулась к Элисон и спросила: — Мистер Дженнер сообщил вам о результатах вскрытия?
— Я знаю, что моя падчерица погибла от колотой раны. — Тон спокойный, слышно даже что-то близкое к облегчению.
Джесс обратилась к Дженнеру:
— Если можно, расскажите о дочери. Она жила здесь, с вами?
Он прикрыл глаза ладонью, пока говорила жена, теперь отдернул руку.
— Нет, господи помилуй! У нее квартира в Лондоне. Не хоромы, просто большая комната с обычными подсобными помещениями и балконом. Нынче это называется студией.
По мнению Джесс, дорого, даже если Дженнер этого не признает.
— Где в Лондоне? — уточнила она.
— В районе доков.
Джесс записала.
— Она там работала?
Он тряхнул головой:
— Нет. Ей просто нравилось там жить. Подходящее место для молодежи.
Для богатой молодежи. Конечно, у Фионы богатый папа.
— Позвольте спросить, — осторожно начала Джесс, — она купила квартиру на собственные деньги?
— Да, — кратко ответил отец.
— А чем занималась? Видно, должность хорошо оплачивалась.
— Одно время работала на телевидении — ничего особенного, в канцелярии. По-моему, надеялась, что ее заметят, поставят перед камерой, но не получилось, она наплевала. Последние недели не работала.
— Но если выплачивала ипотеку, зачем так круто бросила работу?
— Ничего не выплачивала. Сразу купила. Дед ей оставил немалые деньги, в восемнадцать лет она получила к ним доступ. Решила вложить капитал, посчитала квартиру лучшим вариантом. Посоветовалась со мной. Я навел справки, оказалось, неплохо. И дал добро.
Джесс только что не лишилась дара речи. Богачи, мрачно подумала она, смотрят на жизнь и потребности сквозь другие очки, нежели простые смертные. Квартира в лондонских доках, и все тут. Никакой беготни от агентства к агентству в надежде, что в натуре дешевое жилье выглядит получше, чем на
