застыла горькая гримаса. – Вы тратите тысячи фунтов на меня только потому, что вы со мной переспали. Вы платите мне, и это оскорбительно!
Яннис в ярости захлопнул двери гардеробной.
– Ну, вот мы и вернулись к разговору о бесчувственности.
– Не нужно мне напоминать, что вы очень богаты.
– Прекрати говорить так, словно мое богатство – какая-то тяжелая болезнь, – парировал Яннис с сардонической усмешкой.
– Но… неужели вы не видите? Это препятствие между нами. Я не пытаюсь вас заарканить ради денег!
– Подарок – не оскорбление, и принимать его надо с благодарностью, – холодно произнес Яннис. – Я щедрый человек, и твоя позиция наносит мне обиду. У тебя нет никакого представления о том, как следует себя вести.
Ни одна женщина прежде не спорила с ним! Повинуясь одному из тех мгновенных порывов, которые когда-то сделали его гением бизнеса, Яннис подхватил Мэдди на руки.
– Да что же вы делаете? – воскликнула та.
Положив ее обратно на кровать, Яннис последовал за ней. Яростные глаза цвета темного золота встретились с ее растерянным взглядом.
– Я думал, ты порадуешься новой одежде. Уголки ее нежного рта опустились, длинные коричневые ресницы дрогнули.
– Мне жаль… Я не смотрела на это с вашей точки зрения.
– Ты не такая, как другие. Но именно поэтому я так сильно хочу тебя, – Яннис наклонился, и его большой чувственный рот пленил ее губы.
Мэдди сонно потянулась и протянула руку на ту сторону кровати, где должен был спать Яннис. Но нашла только пустое пространство и тотчас открыла глаза. Дверь ванной комнаты была приоткрыта, оттуда слышался шум воды. Она глянула на часы с рассеянной улыбкой. Четыре часа пополудни.
Утром этого дня она вместе с Яннисом прилетела в Марракеш. Они позавтракали в красивейшей старинной гостинице, а потом отправились на рынок. При воспоминании об этом по лицу девушки пробежала тень. Ей пришлось как следует постараться, чтобы скрыть тот факт, что от сильных причудливых запахов местных специй у нее к горлу подступала тошнота. Потом они вернулись во дворец Янниса, где пообедали под миндальными деревьями, ветви которых склонялись под тяжелыми облаками весенних цветов. Так и не дождавшись последней перемены блюд, они отправились в постель, чтобы снова предаться любви.
На прикроватной тумбочке зазвонил мобильный Янниса. После минутного замешательства Мэдди протянула руку и ответила на звонок. Поток слов на незнакомом ей языке заставил ее понять, насколько бессмысленной оказалась ее попытка быть полезной Яннису.
– Прошу прощения… Не понимаю… чем могу помочь?
– С кем я говорю? Это секретарша? – надменно спросил женский голос в трубке. – Передайте телефон моему жениху.
Мэдди нахмурилась, ничего не понимая.
– Ваш жених? Как мне передать – кто спрашивает?
– Криста. Кто же еще? – женский голос исполнился презрения. – Поторопитесь… я не собираюсь ждать весь день!
Мэдди отложила трубку ослабевшей рукой. Она задыхалась, словно получила удар под дых. Должно быть, тут какое-то недоразумение…
Может, это розыгрыш?..
Выскользнув из кровати, она накинула расшитый халат, который использовала в качестве домашнего платья. В этот момент на пороге спальни появился Яннис с полотенцем, обернутым вокруг стройных смуглых бедер. Мэдди указала на трубку.
– Криста ждет.
Яннис замешкался лишь на долю секунды, на его тонком красивом лице не отразилось никакого волнения. И все же Мэдди поняла – это не недоразумение и не розыгрыш. Нет сомнений: он позволил ей безумно влюбиться в себя, хотя был помолвлен.
Ей стало холодно до озноба. Яннис говорил по телефону по-гречески, но его глубокий голос доходил до нее словно с другого конца длинного темного тоннеля. Значит, Криста так же хорошо говорит по-гречески?
Мэдди попыталась перестать думать об этом. Она была не готова думать о несчастной женщине, которую невольно поставила в такое неприятное положение.
Яннис искоса посмотрел на Мэдди. Она была мертвенно бледна, ее тициановские волосы горели словно костер вокруг белого лица. Он не мог сосредоточиться на том, что говорит Криста, а говорила она, как обычно, о новых идеях, касающихся оформления их свадебной церемонии. Наконец мужчина отложил телефон.
– Не так тебе следовало узнать про Кристу, – сказал он. – Но о моей помолвке знает весь мир.
– Вы должны были сказать мне, – с каждым его словом кошмар становился еще более реальным и еще менее выносимым.
– Я собирался сказать… По возвращении в Лондон.
Мэдди с трудом разлепила бескровные губы.
