аппетит.
Когда девочки утолили голод, они уселись у входа в пещерку, и стали смотреть друг на друга. Норе было пятнадцать лет, а Ани восемь, но в тот момент им не нужно было разговаривать, чтобы понять друг друга. Обе только что перенесли огромную травму, освободиться от которой были не в силах, только чудо смогло бы вывести их из этого состояния.
Нора смотрела на Ани и думала, что жизнь этой девочки зависит от нее. Больше никто ей не поможет. Ожидать помощи со стороны было нереально.
Им надо было бежать подальше от этого места, пока физические возможности позволяют им это сделать.
Они стали ждать сумерек, чтобы пойти на северо-восток в направлении Трапезунда, в обход основной дороги. Нора знала, что реализовать эту идею будет очень трудно, но другого выхода она не видела. Как она убедилась, армян преследовали и убивали повсюду. Документ, который показала ей тетя Соня, подтверждал это. Идя рядом с Ани, она подумала, что, может быть, какая-нибудь турецкая семья их примет и даст приют, Но было страшно ошибиться в людях, ведь тогда неизвестно, что произойдет.
Они прошли почти четыре часа, и усталость одолела их. Нора знала, что надо соизмерять усилия, если хочешь дойти до Трапезунда за две или три недели. Но и в этом случае судьба должна быть полностью на их стороне.
Первые два дня пути прошли без особых осложнений. Они обходили деревни, ели сыр, которым запаслись в начале пути, и незрелые фрукты, которые срывали с деревьев вдоль дороги. И Норе показалось, что они смогут достичь цели.
Это случилось на рассвете третьего дня. Они стали искать место для отдыха в укромном месте, чтобы просушиться от ночной сырости и поспать. Вдруг они услышали лай собаки, которая быстро бежала в их сторону, но Ани уже глубоко спала на твердой земле.
Собака подбежав к ним зло лаяла, раскрывая их укрытие. Всего пару минут спустя появились два турецких солдата. Увидев девочек, они расхохотались, стали хлопать себя ладонями по ягодицам, выражая радость от неожиданной находки. Они заставили пленниц выйти из укрытия и весело комментировали свою удачу. Солдаты велели девочкам следовать за ними, и через четверть часа они уже были в расположении воинской части. Солдаты так рассматривали своих пленниц, что девочки испугались. Потом их провели на отгороженный участок, разделенный колючей проволокой надвое, в котором они увидели армян самых разных возрастов. Нора поняла, что процесс депортации, о котором говорилось в документе, стал претворяться в жизнь.
Несколько женщин потихоньку приблизились к девочкам. В этом месте находилась разношерстная публика, в которой перемешались все классы и сословия. За соседней колючей оградой находились старые крестьяне вместе с торговцами и профессорами. Но что-то привлекло внимание Норы. Она видела нескольких стариков, но по виду среди них не было никого в возрасте от двадцати до шестидесяти лет. Ей не пришлось ни о чем расспрашивать. Грустные лица, атмосфера страха, почти паники, говорили сами за себя.
Это подтвердила девочка, чуть старше по возрасту, чем Нора. Она сказала, что ее зовут Лерна Бедросян. Днем раньше у нее убили всю семью. Как ни странно, она рассказала об этом довольно спокойно, как будто быстро привыкла к этому.
Все это было довольно страшно, чтобы не испытывать волнений, но Нора постаралась не заплакать. Ей надо было держать марку любой ценой. Ани вопросительно смотрела на нее, и Нора поняла, что малышка приняла ее как новую мать. Она не должна сломаться и дать себя убить, потому что тогда уж наверняка Ани не выживет. Лерна провела их к месту, защищенному от солнца и от все усиливающихся порывов ветра. Там она увидела несколько старых женщин, лежащих навзничь на земле и поняла, что они-то уже были готовы умереть. Они лежали молча, не двигаясь, не имея возможности и не желая понимать, что происходит вокруг них. Они были убеждены, что Бог оставил их народ и что все умрут.
Лерна была другого мнения. Она производила впечатление умной и решительной девушки. Она прошептала, что у нее была сестра как две капли воды похожая на Ани, и поэтому она сразу же подошла, как увидела их. Они попили воды, которую кто-то вытаскивал ведром из узкого колодца. Вода имела солоноватый вкус, но, по крайней мере, утоляла жажду. Лерна рассказала, что турки бросают им, как животным, куски хлеба через ограду, но другой еды пока нет.
Лерна спрятала под деревом кусок хлеба. Он был испачкан в грязи, но она достала его и предложила съесть вместе. Тогда Нора вынула последний кусок сыра, но Лерна сказала, что они не могут поделить его, потому что сыра едва хватит для Ани. Нора согласилась с этим и вдруг почувствовала, что что-то в ней начинает меняться.
День проходил очень медленно. Одна старушка умерла, и в ответ на крики женщин появилось несколько солдат и без всяких объяснений унесли труп на носилках.
Вечером другие солдаты принесли на тележках куски хлеба — вероятно, он остался после их ужина — и сбросили хлеб прямо на землю. Нора заметила, что эти куски моментально исчезли, в том числе и маленькие крохи, втоптанные в грязь. Наступила ночная тьма, и ночь наполнилась хрипами и стонами.
Как только рассвело, в лагере стала заметна лихорадочная деятельность. Солдаты укладывали палатки и складывали их на телеги, запряженные мулами. Было ясно: они торопятся поскорее уйти с этого места. В женском отделении лагеря появилось несколько офицеров в сопровождении вооруженных солдат. Самый старший по званию, майор лет сорока, показывал хлыстом направо или налево, куда должны были переходить пленницы. Женщины рыдали от ужаса, и Норе пришлось сделать над собой большое усилие, чтобы сохранить спокойствие, тем более, что Ани поступала так же, как и она. Именно так надо было переносить непереносимое, иначе малышка окончательно раскиснет.
Военные разделили всех на две группы — с одной стороны молодые женщины и девочки, то есть те, кто еще мог следовать дальше, а с другой — старушки, в том числе три или четыре больные и одна изуродованная, которая почти не передвигалась и громко стонала.
Вдруг одна из женщин старшего возраста — ее Нора назвала про себя «дама из общества», — потеряла самообладание и обрушилась на офицера, ругая его за его поведение.
Мужчина с виду остался совершенно спокойным, подошел к женщине и, ни слова не говоря, со свистом нанес ей удары хлыстом по лицу, оставив глубокие шрамы на коже.
Женщина упала на колени с выражением боли и изумления, а остальные женщины в испуге отшатнулись. Это было предупреждение, чтобы каждая знала свое место.
Ани спряталась в юбках, напуганная этой сценой, а Нора подумала, что, если бы имела возможность убить этого офицера, она бы не колеблясь, сделала это. Она сама удивилась этим своим мыслям, ведь всего три дня назад она считала, что не способна желать смерти другому человеку. С какой быстротой обстоятельства меняли людей! Она с удивлением посмотрела на свои руки. За несколько дней они покрылись мозолями. На них были царапины, два ногтя поломаны, под ними была грязь. Она подумала, что с ее сознанием происходит нечто подобное. Появляются мысли, которые никогда в жизни ей не приходили в голову. Желание смерти. Ненависть. Да, виной всем этим мыслям стала ненависть. Она погладила Ани по голове, но ненависть разливалась по всему ее телу. Однажды ее отец говорил ей о силе зла. Об опасности вызвать его и о том, как трудно вернуть его обратно. Было легко вытащить его наружу, но почти невозможно унять.
Сейчас происходило то же самое. Тот документ из Константинополя был тем заговором, который выпустил зло наружу. Зло стало как бы ключом, открывающим врата ада.
Лерна помогла женщине прийти в себя. Глубокая рана на ее лице сильно кровоточила. В ее глазах отражалось глубокое оцепенение, а руками она безуспешно пыталась закрыть рану. Ани неотрывно смотрела на хлыст офицера, который гордо вышагивал среди пленниц. Нора увидела у своих ног камень и заметила, что Ани тоже смотрела на него, сдерживая желание бросить камень в этого подлого и трусливого человека.
Но оставалось мало времени. Солдаты кончили разделять пленниц. В путь отправятся более трехсот человек. На месте останутся человек тридцать мужчин и женщин. Самые старые, больные и инвалиды — те,
