Молча старичок поерзал на скамейке. В роще раздалась заливистая трель, и сразу ей вторила другая. Пели крошечные радужники, в изобилии населявшие окрестности Адаптория.
— Как ваша сегодняшняя пробежка? — полюбопытствовал Арч и, не дождавшись ответа, повторил на другой лад. — Каково пробежалось ваше высочайшее величество?
— Превосходно. Просто превосходно. Сегодня я поставил свой личный рекорд, — он тряхнул секундомером. — От опочивальни до этой скамейки за шестьсот девяносто один кома шесть. Я в отличной форме, н-да. А поначалу, представьте, мечтал пробежаться хотя бы за восемьсот… Мой лейб-медик нижайше рекомендовал постепенно наращивать дистанцию.
— Рад за вас.
— Вчера летал на экскурсию, — сообщил августейший бегун. — Прелюбопытнейше. Всюду люди приветливы, хотя несведущи в этикете. Могущественный и дивный народ, но непросветленный, увы. Перстные твари — и те в чащобах предводительствуемы, из среды своей воздвигают вожатого и чтут боязненно…
— Одного никак не пойму, — перебил Арч. — Чем вам здесь не по нраву?
— Вопрошая, не титулуете… — скорбно вздохнул старичок. — Что ж поделать. Хлеб чужбины пресен, и тускл небосклон ея. А навоз отчизны благоуханней чужедальних цветов.
— Кажется, позавчера вы хаяли эту самую отчизну на все корки. Обижались, что вам едва башку не оторвали.
— Неблагодарность черни посягает на плоть, однако втуне тщится замарать благорожденность, — последовал ответ. — И втуне просветлять дерзких, приуготованных усекновению.
— Вроде меня, что ли?
Старичок встал, потянулся, с урчанием поскреб дряблые бока. Звучно шлепая кроссовыми туфлями, он поплелся вниз, к пляжу.
— Варварство… — расслышал напоследок Арч. — Дерзость сугубая… Несть просветления…
Пышно шелестела листва. Радужники разливались вовсю. Один из них покружил над скамьей и бесстрашно опустился на ее спинку рядышком с неподвижным человеком. Взъерошив многоцветные перья, он старательно разглаживал их изогнутым клювиком. Осторожно Арч обшарил карманы в поисках угощения, набрал щепотку крошек, протянул их на ладони птице. Радужник вытянул шею, постреливая то одним, то другим любопытным глазом. Затем перепорхнул, щекотно вцепился лапками в большой палец и принялся жадно клевать. Подлетел еще один радужник, вылитая копия первого, и завис над ладонью суматошным переливчатым облачком, обдавая лицо Арча трепетным ветерком. Однако вдруг обе птицы всполошились, упорхнули, скрылись в ветвях.
Арч вздрогнул, обнаружив, что рядом с ним сидит Гур. Очевидно, тот незаметно подкрался сзади и в мгновение ока, бесшумно перемахнул через спинку скамьи.
— Салют, крестник.
— Здорово, спаситель.
— Извини, что спугнул твоих птичек. Как тебе тут живется?
— Благодарствую, — Арч покривился. — Жаловаться не приходится, дурбольница высшего разряда.
— Ты чем-то недоволен, как я понимаю.
— Нет, не сказал бы. Красота, покой. Птички клюют прямо с руки. Только, знаешь… Кисло мне стало. Когда прошло первое обалдение, начался какой-то свербеж на душе. Как будто это несправедливо, нечестно, понимаешь?
— Что нечестно?
— То, что я здесь.
Арч отвел глаза и стал смотреть на залив. У самого берега, на мелководье беззаботно плескался бывший монарх. Даже купаясь, он не расставался с короной.
— Признаться, я ожидал чего-то в подобном духе, — сказал Гур. — Хотя твои последние тесты свидетельствуют о полной норме. Да и такая реакция, скорее всего, естественна.
— Толку-то с этих тестов…
— Чудак. Толку очень много. Ты уже вправе распоряжаться собой по собственному усмотрению. Например, хоть сию минуту покинуть Адапторий. Ты — свободный полноправный человек.
Оторвавшись от созерцания залива, Арч всем корпусом повернулся к Гуру.
— Это что, всерьез? Никаких ограничений?
— Ты же читал Хартию прав. Там все сказано.
Некоторое время ушло на то, чтобы осмыслить услышанное.
— Так… — проговорил наконец Арч. — И ты прилетел сюда только для того, чтобы меня обрадовать? Ведь неспроста ты заявился. А?
— Тебя не проведешь, — улыбнулся Гур. — Неспроста.
— Давай, выкладывай.
Из нагрудного кармана Гур извлек два снимка.
— Посмотри-ка, нет ли здесь твоих знакомцев.
Арч внимательно вгляделся, покачал головой.
— Нет. Это не он. И этот тоже. У Юхра шрам был вот здесь.
— Жаль. Ну да ладно, — Гур отлепил от спинки скамьи листок распечатки, пробежал глазами несколько строчек.
— Вижу, мою просьбу тебе передали, — сказал он. — Ну, как успехи?
— Потихонечку. Уже разобрался кое в чем.
— Мне нужен от тебя ответ на один вопрос. Если не можешь ответить сейчас, запроси дополнительную информацию, поштудируй. Сроки нас не поджимают, главное — правильные выводы. Именно твое мнение для нас крайне важно.
— Так в чем вопрос?
— Нас интересует сравнительный анализ нашей вычислительной техники и той, которую ты обслуживал. Есть ли принципиальные архитектурные отличия, в чем они. И прежде всего — с точки зрения надежности системы.
— Понял. По правде сказать, меня самого это интересует. Ваша техника намного лучше, спору нет. А что касается надежности, она у вас на порядок выше. Такие вот дела. Хотя вам это наверняка известно и без меня.
— Да, наши выкладки говорят о том же, — признал Гур. — Но мы пока располагаем только общедоступной информацией, вроде ваших учебников и практических руководств.
— А где взять другую информацию?
— Правильно, в том-то и загвоздка. Ищем, собираем по крохам. Может быть, у тебя имеются сведения? Из слухов, из трепа в теплой компании, мало ли… Сам знаешь, как у вас циркулирует информация. Постарайся, припомни.
Недолго думая, Арч вытащил из брючного кармана блокнотик с микрокалькулятором на развороте обложки.
— Слушай, Гур, давай говорить прямо. Я же понимаю, куда ты гнешь, зачем ходить вокруг да около. Все упирается в Подземного Папу, так?
— Допустим.
— Не допустим, а так оно и есть. Я тут вчерне прикинул его рабочий объем, по самым скромным подсчетам он превышает, в ваших единицах измерения, четырнадцать триллионов инф. Или я ошибаюсь?
Гур оживился.
— Ай да Арч, — он восхищенно развел руками. — Молодчага. Наши теоретики пришли к тому же, они оценивают объем Подземного Папы в пятнадцать триллионов, некоторые даже выше. Это громадная махина. Скажу больше, такой нет даже у нас. Во всей Галактике не существует ничего подобного.
— Тут-то и кроется закавыка, — Арч достал из блокнота вчетверо сложенный информлист, расправил его. — Я раскопал забавный график. Для вас это азбука, а для меня откровение. Вот кривая зависимости между объемом системы и ее надежностью. Естественно, здесь действует жесткая обратная зависимость.
