короткую трапезу, проходившую в сосредоточенном молчании.
Проглотив несколько сочных ягод, Арч поблагодарил и отодвинул чашу.
— Можно сказать без преувеличения, что вы входите в число наших лучших питомцев, — заговорил Млет. — Однако есть одно обстоятельство. Оно касается этической сферы.
Он похлопал ладонью по кожуху компьютера.
— Здесь обобщены и экстраполированы данные всех ваших тестов за время пребывания у нас. Результат крайне настораживает, и я вынужден задать вам вопрос. Надеюсь, подозрение, которым он вызван, не явится для вас оскорбительным.
— Я слушаю.
— Скажите, Арч, вы способны убить человека?
— Да, — незамедлительно последовал ответ.
Шеф разведучилища огорченно кивнул.
— Благодарю за откровенность. Но она, как ни прискорбно, подтверждает самые худшие опасения.
— Что поделать. Я родился и вырос в другом мире. Правда, мой ответ требует уточнения.
— Извольте.
— Давайте определим, кого можно считать человеком, а кого нет. В том мире, откуда я родом, есть двуногие выродки, которые не заслуживают человеческого звания. Так вот, я считаю, что человека убить недопустимо, но выродка, нелюдь — не только можно, а должно.
— Так. Концепция, с позволения заметить, далеко не новая.
— А я не претендую на оригинальность, — Арч бодрился, хотя выдержать пристальный, сверлящий взгляд Млета было нелегко.
— Мой контраргумент тоже не блещет новизной. Лично вы беретесь отличить человека от закоренелого выродка? И соответственно решать, кому — жить, кому — нет? Далее. Если допустить, что человечество делится на эти две группы, кто определит границу между ними — объективную, непреложную границу? Наконец, если предоставить людям право уничтожать, как вы выразились, нелюдь, то по всем канонам формальной этики нелюдь приобретает полное право уничтожать людей. Не так ли?
Ремонтник-кибер собрал старые плитки в стопку, водрузил ее себе на спину и шмыгнул в услужливо разъехавшиеся двери.
— Так что вы скажете?
— Боюсь, вы перехлестываете, Млет. Не сочтите за дерзость, но формальная этика, которой вы оперируете, припахивает кабинетной пылью.
— Видите ли, человечеству дорого досталась сия этика в ее окончательном виде. Любые искажения, любые отступления от нее припахивали реками крови. К примеру, в Темные Века на моей планете Латор население подразделялось на полноценных граждан и, так сказать, недочеловеков. Этакий перехлест, органически вытекающий из пренебрежения к моральным доктринам. А разграничение проводилось согласно принципу, который ныне кажется вопиюще нелепым. Чернокожие люди были господами, белокожие — рабами. Так что доведись вам родиться на Латоре в те далекие времена, вы автоматически попали бы в число презренной нелюди.
— Хорошо, я попробую объясниться иначе, — упорствовал Арч. — Ваш Принцип Гуманности внешне безупречен. «Он — это ты.» Возвышенно, прекрасно, исчерпывающе. Но он действителен лишь там, где его соблюдают все, поголовно, без исключения. Ведь если он — садист, насильник, палач, то кто же я?
— Ну что ж, отбросьте Принцип Гуманности. И тогда вы неизбежно встанете на одну половицу с палачом. Нельзя быть полуубийцей или наполовину гуманистом. Мораль, в отличие от живописи, не терпит полутонов. Мне очень жаль, Арч. Вы многому здесь научились. Пожалуй, всему, кроме основного. Того, ради чего вообще создана Разведслужба.
— Если я вас правильно понял…
— Присядьте, пожалуйста, — мягко попросил Млет. — И не горячитесь. Иначе можно усомниться в вашей выучке.
— Просто разговор идет к тому, что моя выучка бесполезна, и в Разведке мне делать нечего.
— Ошибаетесь. Дело обстоит как раз наоборот. Сегодня утром я получил экстренную депешу. Вам необходимо в течение суток прибыть на Орепту, к бригадиру-двенадцать. Дальнейшие инструкции получите у него.
Недоумевающий Арч опустился обратно в кресло.
— Разве мой курс обучения закончен?
— Не совсем, однако для оперативной работы вы подготовлены неплохо. Насколько я понимаю, готовится акция, в которой требуется именно ваше участие. Причем безотлагательно.
— Час от часу не легче. Откуда вам известно, что это так? Из депеши, или просто догадываетесь?
— Я располагаю конфиденциальными сведениями, — туманно ответил Млет.
Подавшись вперед, Арч уставился в карие, с поволокой глаза шефа.
— Скажите… Двенадцатая бригада… Меня туда зачисляют и пошлют на Тхэ?
— Раз уж вы сами догадались, не буду секретничать. Действительно, вас посылают именно туда. И если не ошибаюсь, ради этого вы и пришли в Разведслужбу.
— Да. Ради этого.
— Теперь вернемся к началу нашей беседы. Запомните, Арч. Вы не судья и, тем более, не каратель. Вы — разведчик. Я хочу получить гарантии, что там, на Тхэ, ни один человек не погибнет от вашей руки. Достаточно вашего честного слова.
Откинувшись в кресле, Арч прикрыл глаза, силясь совладать с волнением.
— Вы вправе отказаться от задания, если не уверены, что сдержите свое слово, — добавил Млет.
— Хорошо, — наконец проговорил Арч. — Что бы ни случилось, я не преступлю запрет. Клянусь вам.
— Печально, что для вас это только запрет. Пусть так, — шеф встал и протянул для пожатия обе руки. — Ваша учеба окончилась. Поздравляю.
— Спасибо, — сказал Арч, поднявшись с кресла и отвечая крепким рукопожатием. — Когда отправляться?
— В двадцать-сорок, из второго пассажирского. Место для вас забронировано. На Орепте в порту вас встретят.
— Значит, я еще успею побродить по городу.
— Вполне.
— Прощайте, Млет.
— Прощайте, Арч. Будьте осторожны. Желаю блага.
Шеф разведучилища явно чего-то не договаривал. Он знал гораздо больше, чем мог себе позволить сказать. Но Арчу было все равно.
Сборы не отняли много времени. На скорую руку приняв душ, Арч уложил в сумку форменный комбинезон, кристаллограф и кассеты к нему, а также пухлую папку с распечаткой служебного устава. В последнем, впрочем, он не испытывал особой необходимости, поскольку знал его наизусть, от корки до корки. Натянув шорты и майку, он закинул сумку через плечо и лифтом поднялся в диспетчерскую. Там дежурил незнакомый ему первогодок, совсем еще мальчишка с пушком над губой.
— Привет, старина. «Двоечки» есть?
Тот развел руками.
— Как назло, все в разлете. Подождешь полчасика, или попробую одолжить по соседству?
— Одолжи, будь ласков.
Курсант уселся за коммуникатор, и вскоре ему удалось выпросить двухместный бот у диспетчера академгородка. Тем временем Арч открыл свой почтовый ящичек, взял ненадписанный конверт, вынул оттуда новехонький личный жетон сотрудника двенадцатой бригады Разведслужбы и записку, сообщавшую номер рейса из второго пассажирского космопорта, время вылета, посадочное место.
— А вот и ваша «двойка», — почтительно молвил дежурный. — Счастливого вам полета.
