Не меньшую радость доставили нам сообщения о том, что на нашем открытом фланге, где корпус Кемпффа медленно подтягивался по топкой дороге к Дмитриеву (Дмитриев-Льговский), а 34-й корпус генерала Метца подходил к Рыльску, было спокойно.
1-й танковой армии, входившей в состав группы армий “Юг”, была поставлена задача наступать в направлении Азовского моря. Наш сосед справа намеревался наступать в направлении на Штеповку. Отдельные подразделения 25-й мотодивизии, которые все еще действовали в этом районе, были таким образом освобождены и отправлены в Путивль в корпус Кемпффа. Наш сосед слева занял Жиздру и получил задачу продвигаться на Брянск, чтобы действовать во взаимодействии с 2-й танковой армией.
В ночь с б на 7 октября выпал первый снег. Он быстро растаял, но дороги превратились в сплошное месиво и наши танки двигались по ним с черепашьей скоростью, причем очень быстро изнашивалась материальная часть. Мы повторно обратились с просьбой о доставке зимнего обмундирования, но нам ответили, что оно будет получено своевременно и нечего об этом излишне напоминать. После этого я неоднократно напоминал о необходимости прислать зимнее обмундирование, но в этом году оно так и не было мне доставлено.
Личный состав 48-го танкового корпуса в пешем строю продвигался по топкой дороге на Дмитриев (Дмитриев-Льго.вский). Контратаки русских на Брянск были отбиты, 29-я мотодивизия достигла устья р. Ревна.
Наш сосед справа приближался к Штеповке, сосед слева направил 53-й армейский корпус на Брянск с запада. Это должно было, по нашим предположениям, облегчить положение 47-го танкового корпуса и освободить необходимую для организации нашего снабжения дорогу Рославль-Брянск-Орел. 2-я армия заняла Сухиничи и Мещовск. У Вязьмы 4-я и 9-я армии окружили до 45 соединений противника, 10-я танковая дивизия заняла Вязьму.
По мнению главного командования сухопутных войск, создавшаяся выгодная обстановка благоприятствовала дальнейшему развертыванию операций в направлении на Москву. Германское командование хотело помешать русским еще раз создать западнее Москвы глубоко эшелонированную линию обороны. Главное командование сухопутных войск носилось с идеей, чтобы 2-я танковая армия продвинулась через Тулу до рубежа Оки между Коломной и Серпуховом. Во всяком случае, это была очень далекая цель! В соответствии с той же идеей 3-я танковая группа должна была обойти Москву с севера. Этот план главнокомандующего сухопутными войсками встретил полную поддержку со стороны командования группы армий “Центр”.
8 октября я вылетел на “Шторхе” из Севска в Орел, где меня дожидались заранее отправленные туда мои автомашины. Я летел над “дорогой”, которая до Кромы представляла собой сугубо мрачную картину.
От Кромы до Орла дорога имела твердое покрытие, но на этом участке она была вся изрыта воронками. Генерал фон Гейер доложил мне, что отмечено усиление противника, действующего против 4-й танковой дивизии, и установлено прибытие еще одной пехотной дивизии и танковой бригады. 3-я танковая дивизия продвигалась на север, имея своей задачей занять Болхов, 4-й танковой дивизии на 9 октября была поставлена задача занять Мценск.
Особенно неутешительными были полученные нами донесения о действиях русских танков, а главное, об их
Возвратившись в Орел, я встретил там полковника Эбербаха, который также доложил мне о ходе последних боев; затем я снова встретился с генералом фон Гейером и командиром 4-й танковой дивизии бароном фон Лангерманом. Впервые со времени начала этой напряженной кампании у Эбербаха был усталый вид, причем чувствовалось, что это не физическая усталость, а душевное потрясение. Приводил в смущение тот факт, что последние бои подействовали на наших лучших офицеров.
Но зато в главном командовании сухопутных войск и в штабе группы армий царило приподнятое настроение!
Именно в этом проявилась пропасть между взглядами высшего командования и нашими, хотя в тот период 2-я танковая армия ничего не знала о том, что
Вечером было получено донесение Из 35-го корпуса о том, что противник оказывает сильное давление на наши войска, расположенные севернее Суземки (западнее Севска). Отсюда можно было заключить, что окруженные южнее Брянска русские войска пытаются прорваться на восток. Я связался с 1-й кавалерийской дивизией, которая все еще находилась на западном берегу р. Судость, и потребовал сообщить мне, не замечены ли какие-либо изменения в поведении противника. Хотя ничего подозрительного и не было отмечено, я все же приказал дивизии перейти в наступление и переправиться на восточный берег реки. Дивизия должна была при этом установить, находится ли еще там противник или он уже отошел. Вскоре 1-я кавалерийская дивизия захватила здесь плацдарм.
Вечером из штаба группы армий сообщили по телефону, что 35-й корпус передается в подчинение 2-й армии и с нас снимается ответственность за обеспечение левого фланга. Я возразил, пытаясь доказать, что руководство всеми силами, осуществлявшими блокирование “трубчевского котла”, может успешно проводиться только единым штабом. Кроме того, с нас снималась ответственность также за обеспечение правого фланга, так как 34-й корпус передавался в подчинение 6-й армии, которая должна была силами этого корпуса занять Курск. Это предложение исходило, очевидно, от главного командования сухопутных войск или верховного командования вооруженных сил и в настоящее время не могло быть осуществлено, ибо в этом случае обеспечение нашего правого фланга ставилось под угрозу.
Хотя в этот день и был занят Дмитриев (Дмитриев-Льговский), но плохое состояние дорог не дало возможности подтянуть сюда тыловые части 48-го танкового корпуса и способствовало затягиванию критического положения.
9 октября русские продолжали свои попытки прорваться в районе населенного пункта Суземка. Русские стремительно атаковали правый фланг 293-й пехотной дивизии, оттеснив дивизию к Суземке и Шилинке. Ввиду того, что 25-я мотодивизия, выделенная в резерв танковой армии, еще не прибыла, пришлось использовать 41-й пехотный полк 10-й мотодивизии, чтобы заполнить брешь, образовавшуюся между 29-й мотодивизией и 293-й пехотной дивизией, 48-й танковый корпус, который в соответствии с указанием командования группы армий “Центр” должен был наступать на Курск и Ливны, получил теперь приказ подтянуть к Севску все свои наличные силы.
К 12 час. дня в Севск прибыл командир 25-й мотодивизии генерал Глеснер и принял командование всеми подразделениями, действовавшими между 29-й мотодивизией и 293-й пехотной дивизией. В то время как на этом участке развернулись ожесточенные бои, основные силы 1-й кавалерийской дивизии, не встречая серьезного сопротивления, переправились через р. Судость и двинулись на Трубчевск. Дивизия была введена противником в заблуждение и пыталась теперь наверстать упущенное. В течение последующих дней противник продолжал оказывать давление преимущественно на направлениях Трубчевск, Севск; Трубчевск, Орел и Трубчевск, Карачев, но лишь небольшим группам русских удалось прорваться через дорогу Середина Буда — Севск, в том числе, к сожалению, и штабу 13-й русской армии.
При сильной вьюге штаб танковой армии перебрался в Дмитровск (Дмитровск-Орловский). Состояние дорог все более ухудшалось. Множество автомашин застревало на так называемой “автостраде”.
