Воспоминания солдата

части следует постепенно осуществлять слияние дивизионов самоходных орудий с противотанковыми дивизионами.

Новые тяжелые самоходные орудия следует использовать только на главных фронтах и для выполнения особых задач. Именно они являются в первую очередь противотанковым средством.

Эффективность 75-мм самоходного орудия L-70 еще неизвестна.

[411]

7. Танковые разведывательные батальоны превратились в пасынков танковых дивизий. Если их значение в Африке бесспорно, то на Восточном фронте в настоящее время оно уменьшилось. Однако это не должно вводить нас в заблуждение. Если мы в 1944 г. снова предпримем наступление большого масштаба, на что будем надеяться, то нам необходимо иметь эффективную наземную разведку.

Для этого необходимо:

а) достаточное количество легких однотонных бронетранспортеров (находятся в производстве и уже выпускаются);

б) бронеавтомобиль с большой скоростью передвижения (60-70 км/час), надежной броней и хорошим вооружением.

В настоящее время такие машины больше не выпускаются. Я прошу полномочий на изучение этого вопроса вместе с министром Шпеером, чтобы затем сделать конкретное предложение.

8. Для оснащения моторизованных частей танковых дивизий необходимо продолжать выпуск 3- тонных бронетранспортеров и наладить их серийное производство, отказавшись от всяких конструктивных изменений.

Этими машинами также должны быть обеспечены инженерные части и части связи бронетанковых войск.

9. Артиллерия танковых и моторизованных дивизий уже 10 лет получает в достаточном количестве надежные самоходные орудия. Танки новой конструкции не могут быть использованы артиллерийскими наблюдателями.

10. Прошу дать принципиальное решение следующих вопросов:

а) утвердить проект организации штаба генерал-инспектора бронетанковых войск с местом пребывания в главной ставке фюрера и штаба инспектора бронетанковых войск армии резерва с постоянным местом пребывания в Берлине;

[412]

б) утвердить штатное расписание организации войск военного времени;

в) подчинить всю самоходную артиллерию генерал-инспектору бронетанковых войск;

г) отказаться от новых формирований танковых и моторизованных дивизий в сухопутных войсках и в войсках СС, ввести в существующих дивизиях, а также в дивизии “Герман Геринг” новое штатное расписание военного времени;

д) продолжать выпуск танков Т-IV в 1944-1945 гг.;

е) сконструировать бронеавтомобиль хотя бы на основе имеющихся конструкций;

ж) еще раз проверить необходимость конструирования легкого самоходного орудия с 75-м м пушкой L-70. В противном случае (если придется отказаться от этой конструкции) заменить его легким самоходным орудием с 75-мм пушкой L-48 и бронетранспортером для пехоты.

Каждый пункт доклада вызвал горячие споры. Все пункты, по крайней мере теоретически, были одобрены, за исключением одного — подчинения самоходных орудий генерал-инспектору бронетанковых войск. При обсуждении этого вопроса в зале поднялась буря негодования. Все присутствующие, кроме Шпеера, были против меня, особенно возмущались, конечно, артиллеристы. Шеф-адъютант фюрера даже заявил, что самоходная артиллерия является единственным оружием, в котором артиллеристы могут заслужить рыцарский крест. Наконец, Гитлер сказал, сочувственно посмотрев на меня: “Вы видите, все против вас. В таком случае я тоже не могу согласиться”. Это решение имело большие последствия, ибо самоходная артиллерия осталась сама по себе; противотанковые дивизионы сохранили на вооружении несовершенные орудия на тракторной тяге, пехотные дивизии были лишены эффективной противотанковой обороны.

Прошло 9 месяцев, пока Гитлера убедили в этой

[413]

ошибке, но уже не удалось до конца войны обеспечить все дивизии этим столь необходимым противотанковым средством. К сожалению, во вред общему делу даже одобренные предложения постоянно то отводились, то опять принимались, то объединялись в одно предложение, что препятствовало их осуществлению на практике; это касается в первую очередь моих настойчивых, неоднократных просьб о своевременном отводе с фронта на пополнение танковых дивизий, чтобы создать подвижный резерв в распоряжении верховного командования. Но именно верховному командованию и недоставало понимания решающего значения подвижных боеспособных оперативных резервов. Это непонимание господствовало до самого последнего дня войны, оно в значительной степени виновно в нашем поражении. Виновен в катастрофе и Гитлер со своими военными советниками, которые не только не поддержали меня по вопросу о создании таких резервов, а, наоборот, даже препятствовали мне.

10 марта я прилетел в Берлин и приступил к работе. 12 марта я инспектировал танковое училище в Вюнсдорфе, 17 марта осмотрел в Касселе заводы Хеншеля (“Хеншельверке”), выпускавшие наши “тигры”, некоторые важные детали для “пантеры” и противотанковые пушки образца 1943 г. (88-мм). 18 марта я посетил расположенный в Эйзенахе 300-й танковый батальон, где проводились испытания танков, управляемых на расстоянии, а также танковое училище для унтер-офицеров бронетанковых войск в Эйзенахе. 19 марта я был в Рюгенвальде, где Гитлеру демонстрировались орудие “Густав”, установленное на железнодорожной платформе, танк T-IV с броневым экраном и самоходное орудие “Фердинанд”.

Самоходное орудие “Фердинанд” было сконструировано на базе танка “тигр” профессора Порше с электродвигателем к 88-мм пушкой L-70, установленной в неподвижной башне. Кроме длинноствольной пушки, у танка не было другого оружия, т. е. для ближнего боя

[414]

он был непригоден. В этом, несмотря на его сильную броню и хорошую пушку, была его слабость. Так как был уже сделан один выпуск этих танков (90 штук), я должен был найти им применение, хотя я и не мог разделять с тактической точки зрения восхищения Гитлера этим “сооружением” его любимца Порше. Из 90 самоходных орудий “Фердинанд” был сформирован танковый полк в составе двух; батальонов по 45 орудий в каждом.

Экраны представляли собой броневые щиты, которые устанавливались на некотором расстоянии от основной брони корпуса танков Т-III, Т-IV и самоходных орудий для защиты от русских противотанковых ружей и сведения на нет их эффективности. Сравнительно тонкие вертикальные броневые стенки корпусов названных типов танков не выдерживали огня русских противотанковых ружей. Это новшество оправдало себя.

“Густав” представлял собой мощное 800-мм орудие на железнодорожной установке, которая могла продвигаться только по двухпутной линии. Это орудие не имело отношения к моим войскам, и после демонстрации, заряжания и стрельбы я хотел было уйти, как вдруг меня окликнул Гитлер: “Послушайте! Доктор Мюллер (представитель фирмы Крупна) сказал мне, что из “Густава” можно стрелять также по танкам. Что вы думаете об этом?” В первый момент я растерялся и уже видел “Густава” в серийном производстве, но быстро собрался с мыслями и ответил: “Стрелять — да, но не попадать!” Доктор Мюллер начал страстно протестовать. Но как можно использовать орудие для уничтожения танков, если на один выстрел из него требуется 45 минут? Вопрос о минимальной дальности выстрела заставил даже доктора Мюллера отказаться от своего утверждения.

22 марта я обсуждал с командиром парашютной дивизии “Герман Геринг” вопросы наиболее целесообразной реорганизации этого соединения, которое в то время было единственной боевой дивизией,

[415]

насчитывавшей 34 000 человек. Большинство солдат и офицеров этой дивизии чувствовало себя в Голландии неплохо. При нашем положении с резервами в 1943 г. это было просто нетерпимо.

Наконец, в конце марта было решено провести реорганизацию моторизованных частей танковых дивизий на основе опыта последнего года войны.

Визиты доктора Гёрделера

В эти дни интенсивной работы мой старый знакомый генерал фон Рабенау привел ко мне доктора