приходится обходить на цыпочках?
– Бен… дорогой, это ты?
Голос мамы, полный надежды и беспечности, раздался совсем близко.
Ханна вздрогнула. И зачем только мама притворяется, будто думает, что это Бен? Бен уехал от них давным-давно, а маме просто нравится делать вид, что он по-прежнему живет здесь. Если бы Ханна жила в собственной квартире, то мама даже и не заметила бы, что она уехала от нее. Ханна-золотце, Удивительная Дочка-Невидимка. Когда здесь жил папа, это не обижало ее так сильно, потому что он радовался ей так, как никому на свете.
Но теперь у папы появилась Грейс.
А у нее кто? Конрад?
Несмотря на свою болтовню за ужином, она по-прежнему не чувствовала уверенности в том, что чувства Конрада к ней искренни. О, он блестяще справлялся со всем, что касалось его увлечений, мог часами уговаривать ее лечь с ним в постель, приводя массу доводов. Но это относилось только к сексу.
– Скажи ей, что я просто подвез тебя и не смог подняться, – тихо сказал Бен, наклонившись к ее уху.
Ханна обратила внимание, что пальто он не снимает.
– Скажи сам, – посоветовала она.
'Все внимание уделяется ему, а он в нем даже не нуждается'.
– Хан, мне нужна передышка…
В полутьме коридора она увидела, как сощурились глаза Бена. Он бросил тревожный взгляд на дорожку света, пробивающегося через дверь в гостиную.
Ханна подавила чувство обиды. Ну, что ж, значит, Бен тоже воспринимает это не так легко. Мама все время налегает на него, отказываясь отменить посещение абонементных концертов в 'Метрополитен опера', серию музыкальных вечеров камерной музыки, вынуждая Бена сопровождать ее на каждую оперу, на концерт или балет. Не говоря уже о благотворительных мероприятиях или званых обедах. Иногда даже – поделился с нею Бен – мама не говорит, что он ее сын. Как будто бы ей хотелось, чтобы все думали, что он ее поклонник.
– Это я, мама! – крикнула Ханна, добавив едва слышно, обращаясь к брату: – Ты снят с крючка.
– Спасибо, – выдохнул он, отступая к двери.
В гостиной Ханна наткнулась на мать, одетую в черное, облегающее фигуру платье из шерстяного крепа, утопавшую в подушках кресла у камина. Она сидела, задумавшись над открытым альбомом с образцами обивочных материалов на коленях. Когда мать подняла голову, ее волосы в свете торшера, стоящего позади, блеснули золотисто-красноватым оттенком. Ханна знала, что для того, чтобы выглядеть, словно она родилась с такими волосами, матери приходится тратить не меньше ста пятидесяти долларов в месяц в салоне 'Ресин'.
– Привет, дорогая, – рассеянно произнесла мама, снова принимаясь сосредоточенно изучать образцы. – Как прошел вечер?
– Прекрасно, – солгала Ханна. – А твой?
– Неплохо. Я не говорила тебе, с кем я сегодня ужинала? С клиентом, разведенным банкиром, который занимается размещением ценных бумаг. У него куча денег, и что еще лучше, он не имеет ни малейшего представления о том, чего он хочет. Я взялась переоборудовать его квартиру. Стиль довоенного времени, масса панелей, отсутствие света, так что я подумала…
Она щелкнула по странице, трогая пальцем образец мебельного ситца, расписанного махровыми розами.
Ханна помедлила в тщетной надежде, что на этот раз все окажется по-другому. 'Ну почему ты хоть раз в жизни не поинтересуешься моим мнением? Только не об образцах обивочного материала, а о том, какие чувства я испытываю в связи с разводом, в связи с тем, что у папы подружка, и… О школе и о том, в какой колледж мне поступать, и даже о Коне, особенно о Коне'.
Но более всего Ханна желала, чтобы мама просто протянула к ней руки и крепко обняла ее так, как Грейс обнимает Криса, – если он только позволяет ей…
Но что она в действительности знает о Грейс и Крисе? За исключением сегодняшнего вечера, ей приходилось довольствоваться так называемыми семейными выходами – на сбор яблок в Поулинге, несколько раз они ходили в кино, после чего следовали легкие ужины. Ах, да, еще однажды был вечер, когда папа достал им всем билеты на бейсбол. В тот раз даже Бен пошел с ними.
Она заметила, что мать внимательно смотрит на нее, словно читает ее мысли. Ханна знала, что означает этот особенный блеск в маминых глазах, и почувствовала, как у нее внутри все сжалось.
– Как все прошло сегодня?
Мамин голос прозвучал спокойно, с едва заметной ноткой заинтересованности, но Ханне удалось заметить, как при этом напряглась ее шея.
Комната выглядела мизансценой, в центр которой, чтобы произвести впечатление, поместили маму. Позади нее стоял высокий застекленный книжный шкаф, набитый книгами Диккенса, Теккерея и Марка Твена в кожаных переплетах, в которые уже давно никто не заглядывал. Коллекция старомодных табакерок на маленьком столике с волнистыми краями, стоявшем позади матери, не оставляла места для книги, если бы вам вдруг захотелось почитать.
– Я же сказала тебе. – Ханна опустилась на колени перед стереосистемой в шкафу-стойке из тикового дерева и начала искать компакт-диск. – Мы поужинали. Бен отвез меня домой. Вот и все.
Она подумала, стоит ли говорить матери о том, что ее рвало. Мама отнеслась бы к этому с сочувствием… которого хватило бы секунд на пять. После этого она захотела бы узнать, почему ее рвало и почему, ради всего святого, ее отец не сказал Грейс заранее, что у нее аллергия на орехи.
