Нола вцепилась в трубку так, что костяшки пальцев побелели.
– Я решила поддержать ваш проект. Есть новость – кажется, у нас будут дополнительные фонды. Появился неожиданный источник финансирования. – Она умолкла на мгновение. – Но нам необходимо договориться. Вы согласны сохранить это в тайне?
– Я заинтересована в этом не меньше вашего.
– Что ж, тогда… Корделия умолкла.
– Благодарю вас! – выдохнула Нола.
– Объявили мой рейс… Мне нужно бежать…
Ошеломленная Нола повесила трубку. Голова кружилась – так бывало, когда она слишком долго всматривалась в чертежи. Неужели это правда? Неужели Корделия Траскотт на самом деле одобрила ее проект? И нашла деньги?!
Дело, которое мучило ее неделями, месяцами – было улажено одним коротким телефонным звонком! Сердце Нолы билось учащенно, но, несмотря на это, она улыбнулась иронии происходящего.
Это случилось именно сейчас, когда она уже решилась, независимо от того, что скажет Корделия, уйти с работы. Глупо? Без сомнения… Однако если она не примет решения, то просто свихнется…
Нола слезла со стула и стала пробираться через разделенные перегородками рабочие места. Через минуту она уже стояла у открытой двери кабинета Кена Мэгвайра.
– Войдите, – сказал тот рассеянно, отрывая взгляд от чертежа на своем столе, углы которого были придавлены стеклянными кубиками.
– Я только что разговаривала с Корделией Траскотт, – сообщила Нола. – Она дает добро. Мы должны представить рабочие эскизы для заявок на строительство.
Она говорила негромко на тот случай, если кто-то был в коридоре. Тем не менее возбуждение в ней росло, проникая внутрь как странный вирус, заставлявший ее трястись нервной дрожью и бросавший то в жар, то в холод.
– Это великолепно! Честно говоря, я не думал, что нам удастся обстряпать это дело, Нола. Снимаю шляпу!
Кен встал из-за стола, подошел к двери и прикрыл ее. В этом человеке с резкими чертами лица, одетом в вельветовый блейзер, не было ничего особенного, за исключением того, что он был самым порядочным боссом в ее жизни. Она надеялась, что эта порядочность сейчас сыграет ей на руку.
– Кен, нам нужно поговорить.
Он улыбнулся, поднял руки и заговорил, опережая Грейс.
– Хорошо… хорошо. Я знаю, что ты хочешь сказать, и, безусловно, тебе полагается прибавка. Я переговорю с Чангом и Фостером. Сам я не могу…
– Я не прошу прибавки. Он умолк, озадаченный.
– Чего же ты хочешь?
– Выходного пособия. Чтобы снять маленький офис, установить телефон, оборудование…
Кен присвистнул и сделал шаг назад.
– Хочешь начать собственное дело? Нола, ты представляешь…
– Это будет нелегко, я знаю. Но, Кен, я должна сделать это. Работа над проектом библиотеки Траскотта привела меня к мысли, что здесь я просто топчусь на месте. – Она взяла стеклянный брусок, подержала на весу, ощутив ладонью его прохладную тяжесть. – Но, кажется, я еще больше похожа на своего отца, чем думала раньше, – мне нужно что-то большее… И я не боюсь рискнуть.
– Но мы совсем не хотим терять тебя, Нола. Послушай, через несколько месяцев мы собираемся брать компаньона – если тебя это интересует…
– Спасибо, Кен, нет. Он покачал головой.
– Сейчас трудные времена. Знаешь, сколько фирм-голиафов сейчас терпят крах? Почему ты считаешь, что самостоятельно добьешься успеха?
– Может быть, потому, что я не Голиаф, – мягко сказала Нола, – а просто маленький человечек с пращой и кучей идей.
А что, если, черт возьми, она проведет остаток своих дней лишь в мечтаниях о лучшей жизни для себя и девочек? Но ведь когда Корделия впервые задумала построить библиотеку имени Траскотта, это тоже казалось несбыточной мечтой, однако эта женщина отстояла ее вопреки всем трудностям.
Если она смогла сделать это, я тоже смогу.
Конечно, будет больно наблюдать со стороны, как другие приобретают имя благодаря ее проекту… Но зато в будущем она уже не будет находиться в тени.
Она ожидала, что Кен будет раздражен, может, даже рассержен, но он удивил ее своим смехом, в котором чувствовались и грусть, и восхищение одновременно.
– Если это вообще возможно, тогда я ставлю на тебя, Нола.
– Мне нужно пособие, о котором мы говорили.
– Сколько?
Она перевела дыхание. Может, если она скажет это твердо, не опуская глаз, тогда он не поймет, какую огромную сумму она запрашивает.
– Двадцать пять тысяч! – выпалила она.
