Покончив с едой, Алексис отодвинула поднос, а сама села рядом с Клодом. Все трое беседовали за бокалом вина. Таннер и Лафитт рассказывали друг другу о том, что каждому из них довелось пережить за эти годы. Разговор был прерван появлением Пьера в сопровождении доктора и лейтенанта.
— Что случилось? — спросил Смит, когда Алексис, вскочив, потащила его за руку к креслу.
— Сейчас все узнаете. Но сначала: как вы себя чувствуете? Я бы не хотела, чтобы приход сюда вам повредил.
— Я же сказал вам, что со мной все будет хорошо.
— Да, верно. А вы помните, что я вам сказала?
Смит замялся и оглянулся на Клода и Лафитта.
— Это наши друзья, они знают, кто я такая, а вот доктор Джексон…
Джексон засмеялся и сразу помолодел на добрый десяток лет.
— Я тоже знаю, капитан Денти. Не вините Яна. Я был очень настойчив. Да и визит к вам в трюм на многое открыл мне глаза. Теперь передо мной довольно ясная картина происшедшего.
— Я готова рассказать вам все в обмен на одно одолжение. Наверное, с моей стороны бессовестно делать подобные предложения, но у меня нет выбора… Итак, я хочу воспользоваться нашим коротким знакомством и, надеюсь, взаимной симпатией, в равной мере как и нашей общей антипатией к вашему капитану. Вы не присядете, док?
Алексис без лишних формальностей представила присутствующих. Затем коротко объяснила ситуацию доктору и Смиту, предварив рассказ подробным описанием того, что побудило ее превратиться в капитана Денти. Чувствуя поддержку Клода, она не упустила ни единой подробности. Джексон и Смит внимательно слушали, не перебивая.
В какой-то момент Алексис почувствовала, что ей стало трудно говорить, и Клод закончил рассказ за нее.
— Ваш капитан сказал нам, что Алексис — беглая рабыня, прятавшаяся в трюме корабля. Он собирался избавиться от нее, а вместе с ней и от опасности быть привлеченным к ответственности за все происшедшее по его вине на Тортоле. Я лишь довершил то, что Алексис пыталась сделать на борту вашего корабля.
— А я не возражал против этого, — добавил Лафитт, не желая перекладывать на Клода всю ответственность. — Дуэль была справедливой. Ваш капитан сражался как настоящий моряк. Капитану Клоду тоже кое-что осталось на память.
Смит кивнул и посмотрел на Джексона.
— Ты видишь проблемы, Хью?
— Справедливый поединок. Никаких вопросов.
— Согласен. Месье Лафитт… Капитан Клод… Капитан Денти… На борту «Шмеля» найдется очень немного людей, которые захотят оплакивать смерть капитана Траверса. В какой-то мере вы освободили нас от цепей. Мы с доктором позаботимся об усопшем. Его с почестями похоронят в море, а причину смерти мы придумаем. Командование будет удовлетворено. И вот еще что, джентльмены: в обмен на наше молчание мы хотели бы взять слово с капитана Денти, что она выйдет в отставку. Это возможно?
— Карьера капитана Денти закончена, мистер Смит, — сказала Алексис чуть дрожащим от волнения голосом. — Я не стану мстить людям, которые были вместе с ним в тот день. Думаю, совершенное преступление и без того тяжелым грузом легло на их совесть — пусть боятся высшего суда, а меня им бояться нечего.
— Что ж, большего нам и не требуется. Месье Лафитт, что я должен передать командованию относительно дела, ради которого нас командировали к вам?
— Мой ответ — нет. Я не стану оказывать помощь Британии. Можете передать начальству, что я тверд в своем решении.
Смит кивнул, затем повернулся к Клоду.
— А вы, капитан? Могу ли я просить вас дать нам возможность покинуть здешние воды без боя?
— Вы вправе сделать это. Даю вам слово, что не буду вас преследовать.
Смит встал и, пробежавшись рукой по светлым волосам, тряхнул головой. От Алексис не ускользнул задорный огонек, блеснувший в его глазах. Он был готов принять на себя командование, и она желала ему удачи.
— Больше у меня нет вопросов, — сказал Смит. — Если нам с доктором помогут донести тело, мы могли бы прямо сейчас вернуться на корабль.
После короткого прощания Алексис вышла проводить гостей в галерею, и там каждый из них перед уходом шепнул ей что-то на ухо.
— Что они тебе сказали? — почти одновременно спросили Лафитт и Клод, едва только английские моряки скрылись из виду.
— Доктор Джексон сказал, чтобы я не забыла про компресс.
— А Смит? Что сказал он?
Алексис улыбнулась.
— Лейтенант сказал, что будет лелеять шрам, оставленный ему на память, — ведь он встретился с самим капитаном Денти и остался жить.
Выслушав рассказ Клода об окончании ремонтных работ на корабле и о том, что Джордан в порядке, а Пич быстро идет на поправку, Алексис наконец почувствовала, что доведена до полного изнеможения.
Позже в спальне, в которой Лафитт разместил Клода, она позволила Таннеру раздеть себя и наложить лекарство. Приятно расслабившись, Алексис едва не мурлыкала от удовольствия.
— На этот раз он обошелся с тобой далеко не так сурово, — заметил Клод, втирая мазь. — Просто не верится, если учесть то, что ты пыталась с ним сделать.
— Он хотел лишь, чтобы я попросила у него прощения.
— И что же?
— А ты как думаешь?
— Я думаю, он хотел невозможного.
— Ты прав.
Клод поставил бутылку с притираниями на туалетный столик и, раздевшись, лег рядом с Алексис, накрыв их обоих простыней. Алексис задула свечи и свернулась клубочком рядом с ним.
— Я думал, ты умерла, — после долгого молчания сказал Клод.
— Я знаю, — тихо ответила Алексис. — Я думала о тебе все время, пока была на корабле Траверса. И я поняла, что месть не стоит того, чтобы лишиться возможности увидеть тебя вновь. У меня не дрогнула бы рука убить Траверса с самого начала, если бы не эти мысли. Я никак не могла решиться на это, пока он не сказал, что хочет продать меня как беглую рабыню. Тогда только все вернулось: ненависть, отвращение — все.
— Теперь с этим покончено, и мы свободны.
— От всего, кроме самих себя.
— Это верно. Ты моя теперь. Не возражаешь?
— А ты как думаешь?
— Я думаю, нам надо пожениться.
— На этот раз ты прав.
Усталость, изнеможение, боль — все было забыто под натиском неудержимой жажды высказаться наконец, объяснить, что каждый из них значит друг для друга. Легкие прикосновения Клода вызывали ее нежные стоны. Губы его заглушали ласковый шепот, срывавшийся с ее уст, дарили горячие поцелуи шее, груди, а она все никак не могла наговориться. Она обнимала его, прижимала к себе, ерошила его медного цвета волосы.
— Когда мы вместе… как сейчас, я чувствую, что живу, — сказала Алексис почти неслышно, чтобы не испортить значительности момента. — Ты знаешь, что я имею в виду?
Клод приподнял голову и, заглянув в ее глаза, ответил так же тихо:
— С самого начала я знал, Алекс. Я всегда знал, что ты нужна мне, нужна как воздух, как море. Я
