– Который час?
– Начало шестого, я думаю. – Она уже предвидела следующий вопрос. – Вечера, а не утра. А что, ты собираешься уезжать?
Уэст провел рукой по волосам, но не пригладил их, а взъерошил.
– Нет. Еще нет. О Драко позаботились?
– Много часов назад. Он на конюшне.
– Хорошо. Спасибо, что проследила.
– Спасибо не мне, а мистеру Добсону. – Рия вдруг подумала, что слова ее прозвучали слишком грубо, и уже иным тоном добавила: – Тебе здесь всегда рады.
Уэст поднял глаза на Рию и вдруг понял, что заставил ее тревожиться, и расстроился.
– Видит Бог, – вздохнул Уэст, – я не хотел, чтобы ты увидела картины.
– Я знаю.
– Ты видела обе? – Он увидел в ее глазах ответ. – Не важно, – заметил он чуть погодя, – все равно ты увидела бы.
Рия присела на край кровати.
– Я тоже не хотела бы их видеть, но я же не знала, что там, пока не развернула.
– Если в твоих словах и есть логика, то она от меня ускользает. – Он поднял руку, предупреждая возможные объяснения. – Не надо. В таких делах, когда хочешь что-то распутать, все еще сильнее запутывается.
Рия кивнула, соглашаясь.
– Принести тебе ужин? Сегодня на ужин ростбиф и пудинг с изюмом.
– Нет, пока не хочется. – Он коснулся ее руки и переплел свои пальцы с ее пальцами. – Я обошелся с тобой неласково? Прости, я не хотел.
– Принимается.
– Мне следует принести еще извинения? – спросил он, удерживая ее взгляд. Глаза его превратились в ярко-зеленые. – Ты сожалеешь о чем-то?
Рия покачала головой:
– Я ни о чем не жалею.
– Даже о том, что случилось в конце?
– Нет, – твердо произнесла она, стараясь казаться убедительной. – Вначале я взгрустнула… немного. Потом подумала и решила, что только моя наивность заставляла меня верить, что могло произойти по- другому.
Уэст склонил голову набок и пристально посмотрел на нее:
– Значит, ты не хочешь детей?
Рия сосредоточенно жевала нижнюю губу, обдумывая ответ. Теперь все как-то осложнил ось. Она не могла сказать ни просто «да», ни просто «нет».
– Чего я действительно не хочу, – проговорила она наконец, – так это наградить тебя бастардом.
Пусть делает свои выводы. Она сжала его руку, давая понять, что ничего не будет конкретизировать.
– А теперь, может, ты сам мне расскажешь, без пытки, что случилось до того, как ты сюда приехал? Где ты обитал?
Уэст от неожиданного поворота мигнул, но уходить от ответа не стал.
– Недалеко отсюда. Ты знаешь тот коттедж, что герцог когда-то оставил моей матери? С тех пор как умерла мама, он мой. Вот там я находился прошлым вечером – в гостях у себя самого.
– Спасибо за ответ, но я жду подробностей.
Подчиняясь неизбежному, Уэст вздохнул и подвинулся на кровати, освобождая для нее место. И когда она села рядом, он рассказал ей о том, как он нашел картины и где, и объяснил, зачем брал их в Лондон. Рия могла бы спросить, какие именно отношения связывают его с полковником, но она иногда понимала, какие вопросы лучше не задавать.
Она очень хорошо умела слушать, по ходу рассказа она задавала вопросы лишь для уточнения сказанного. Уэст не стал говорить ей ни о поездке к Херндону, ни о том, что выяснила леди Нортхем у портних на Ферт-стрит.
– Мисс Парр присоединилась к нам вскоре после того, как я закончил показывать картины Сауту, – продолжал Уэст. – Я думаю, она подслушивала нас, находясь на верхней площадке лестницы, и проявила большое самообладание. Я не представлял, каково ей будет смотреть на картины или видеть, как на них смотрим мы. Я уже не говорю о Саутертоне. Для него все очень проходило болезненно. Мисс Парр призналась, что знала о существовании картин. Она сказала, что их примерно сорок – все в одной тематике.
Рия поежилась.
– История ее грехопадения.
– Я тоже так подумал, – подтвердил Уэст, – но мисс Парр объяснила, что в намерения художника входило показать, что женщина достойна поклонения.
