Она инстинктивно похлопала рукой по карману брюк, проверяя, на месте ли книжка и карточка, — если она потеряет их, это затормозит все.
Дойдя до центральной пирамиды, от которой отходили стеклянные коридоры во все остальные здания, они нашли тот, что вел в больницу. Стефани посмотрела вниз, на ноги.
— Эти сандалии, — заметила она, — не предназначены для прогулок.
— Потерпи, мы уже почти пришли.
В параллелепипеде Стефани вспомнила, что больница занимала только четыре подземных этажа; на верхних этажах были школа, спортзал, комната отдыха, детский сад, солярий и квартиры.
Она пыталась сохранять спокойствие, стараясь двигаться естественно и непринужденно. Везде были люди. Они кружили небольшими говорливыми стайками, сидели на скамейках под деревьями, растущими в бочках, наблюдали за детьми, которые возились в песочницах или резвились в джунглях гимнастических снарядов.
Безмятежная обыденность этой жизни показалась ей противоестественной. Такие сцены можно было увидеть в любом городе, около любого дома — вот только эти зеленые одежды на всех, и на детях тоже…
Стефани почувствовала на себе множество глаз, но старалась казаться равнодушно-спокойной, хотя в душе она волновалась. И причин для волнения у нее было множество. Что, если их с Джонни остановят? Или охранник пожелает узнать, что они собираются в больнице делать? Или охрана доложит начальству? Сердце ее колотилось, вся она была предельно напряжена, но приказала себе успокоиться. Ну почему, собственно, кто-то должен обратить на нее особенное внимание? Она что, выглядит не так, как другие? На ней был такой же «хирургический» костюм и пластиковые сандалии, что и на всех остальных. Кроме того, она была с Джонни, а его лицо уже успело примелькаться.
— По-моему, лифты там, — сказала Стефани, махнув рукой.
— Есть более удобный путь.
На ходу Джонни непринужденно оглянулся и, не увидев охранников, направился в дальний конец холла, где находилась пожарная лестница.
Стефани нахмурилась, увидев надпись на нескольких языках: «Пожарный выход. При открывании двери срабатывает сигнализация».
— Не волнуйся, — успокоил ее Джонни. — Медицинский персонал иногда пользуется этой лестницей, когда им лень дожидаться лифта. А сигнализацию можно обмануть. Да и народу на лестнице поменьше.
— Ну, если ты считаешь, что так лучше, — пробормотала Стефани.
Тяжелая металлическая дверь открывалась обычным способом, а не карточкой. Еще раз быстро оглянувшись, Джонни потянул на себя дверь и открыл ее. Стефани проскользнула внутрь, заметив при этом, что язычок замка был заклеен пленкой.
Они оказались на лестничной площадке, от которой вверх и вниз шла широкая металлическая лестница. Джонни стал спускаться вниз, передвигаясь с непринужденной грацией кота, вышедшего на ночную прогулку. Стараясь говорить как можно тише, он пояснил:
— Отделение педиатрии на четвертом этаже. Там же послеоперационная, реанимация, лаборатория нейрохирургии, нейрорадиология, кардиология, патология, хранилище гробов — и морг!
Стефани, глубоко вздохнув, привалилась к бетонной стене. Тошнотворный страх охватил ее, и на какое-то мгновение она почувствовала, что силы ее покидают. Оба молчали. Она слышала свое сердце, которое стучало так громко, что она поначалу подумала, что это тикают часы.
— Мы теряем драгоценное время, — заметила она, взглянув на Джонни.
— Я знаю.
Они молча смотрели друг на друга. Казалось, ни один не горит желанием двигаться дальше.
Стефани оторвалась от стенки первая и стала спускаться дальше. Остановившись перед металлической дверью четвертого этажа, она подумала:
Она взялась за металлическую ручку двери. Джонни стоял прямо за ней — она затылком чувствовала его дыхание.
Беззвучно приоткрыв дверь, она заглянула внутрь.
— Кого-нибудь видишь? — прошептал Джонни.
— Нет.
Она пошире приоткрыла дверь, просунула голову дальше и посмотрела в оба конца коридора.
— Все спокойно, — подтвердила она с облегчением.
— Отлично. Тогда пошли.
Она широко раскрыла дверь.
— Давай, ты первый — ты лучше все здесь знаешь.
— Куда сначала?
— В педиатрию, — без колебаний ответила Стефани.
Вертолет, зависнув в воздухе, прицелился и аккуратно приземлился рядом с самолетом. Полковник Валерио отстегнул ремень безопасности, открыл дверь, выпрыгнул из вертолета, побежал, нагибаясь, к маленькому, на пять пассажиров, самолету и поднялся по трапу.
— Вы занесли в план полетов маршрут в Ситто-да-Вейга? — спросил он у пилота.
— Да, полковник. У нас есть разрешение на немедленный взлет.
Складной трап втянули в самолет, дверь закрыли, и не успел еще Валерио защелкнуть замок ремня безопасности на своем сиденье, как пилот уже вырулил на взлетную полосу.
Полковник был близок к эйфории, хотя лицо его оставалось спокойным. Все складывалось чрезвычайно удачно.
При этой мысли он улыбнулся.
И тогда… Как там говорили римские императоры? «Да начнется игра!»
17 Сан-Паулу, Бразилия — В полете — Ситто-да-Вейга
Эдуардо оторвал взгляд от сверкающего Сан-Паулу и повернулся к шести посетителям, сидевшим по другую сторону массивного стола в зале заседаний.
— Мне очень неприятно огорчать вас, господа.
Самодовольное выражение на их лицах сменилось недоверчивым удивлением.
Он переводил взгляд с одного лица на другое.
— Если вы считаете, что контроль над фирмой «Мачадо» — это именно то, что нужно, что ж, действуйте. Вперед. Но, извините, господа, Группа де Вейги никак не будет в этом участвовать. Кроме того, я запретил нашему банковскому отделению каким-либо образом финансировать эту акцию.
Все шестеро уставились друг на друга, осознав, что их откровенно провели.
— Это окончательное решение. — Эдуардо встал, давая понять, что встреча закончена.
Когда Эдуардо вернулся к себе, Мирсия, его секретарь, сообщила:
— Десять минут назад прибыл сеньор Мачадо. Он и два его адвоката ждут в вашем кабинете.
Эдуардо уже собрался войти в кабинет, но вдруг остановился:
— Вот еще что, Мирсия. Позвони в Ситто-да-Вейга. Я хочу поговорить с мисс Моникой Уилльямс.
