не страх, а дикий ужас охватил ее. Дженни! Это ее голос. Она где-то недалеко.
Элизабет-Энн повернулась к двери, делая над собой усилие, чтобы смотреть через огонь. Там, в коридоре, в относительной безопасности стояла Дженифер Сью Секстой. Волны жара освещали ее, делая похожей на желто-красный призрак.
Элизабет-Энн в отчаянии оглядывалась по сторонам, ища путь к спасению. Она должна выбраться из этого пекла… должна избавиться от всего ужаса, пока еще не поздно.
— Лизбет-Энн! — пропела Дженни сладким голоском. — Ты умрешь!
— Нет! — вырвался из ее груди отчаянный крик, тот самый, что зрел в ней, когда она спала и ее мучили кошмары. Теперь он вырвался на свободу, и ей стало легче, она могла двигаться. Прошло оцепенение, вызванное страхом. Элизабет-Энн заметалась по кровати, словно птица в клетке, ищущая выход.
«Окно! Нужно добраться до окна! Крыша веранды от окна покатая, я смогу спуститься по ней и спрыгнуть на улицу. Да, окно — это спасение.
Нет, только не окно! Я же беременная, ребенок от сотрясения погибнет или покалечится. И это так же верно, как то, что мы здесь сгорим, если я не выберусь из комнаты».
— Милостивый Боже! — молила Элизабет-Энн. — Я не могу выпрыгнуть в окно, но я не знаю, хватит ли у меня мужества перебраться через горящий пол!
Глядя на нее, Дженни коварно улыбалась.
— Я ждала этого, — пела она. — О, с каким нетерпением я ждала этой минуты!
— Ты сошла с ума, — задыхаясь, рыдала Элизабет-Энн. — Ты помешанная. Почему мы этого не понимали раньше? Ты буйно помешанная!
— Я помешанная, да? — ликовала Дженни, глаза ее метали молнии. — От тебя останется груда пепла, от тебя и от твоего драгоценного ребенка! — Истерические выкрики Дженни заглушали рев пламени, казалось, от них огонь набирал силу и все происходящее представлялось еще более ужасным, отвратительным кошмаром.
— Я должна выбраться отсюда, — бормотала. Элизабет-Энн. — Я должна как-то выбраться.
— Ты всегда боялась огня, а? — насмехалась Дженни. — Эта смерть как раз для тебя. Я бы сказала, очень поэтично.
— О Господи! — простонала в тоске Элизабет-Энн, прижав руку ко рту. — О Господи! — Взгляд ее дико блуждал по комнате. Только кровать еще не была объята пламенем, но через несколько мгновений вспыхнет и она. И что же тогда? Она в ужасе стала царапать ногтями матрац, волосы упали ей на лицо, в глазах застыл смертельный страх. Она не могла спастись через окно, не могла заставить себя броситься через огонь к двери. Она физически не могла это сделать. Все, что угодно, но только не бежать через огонь.
«Этого не может быть на самом деле! — кричало все у нее внутри. — Нет, это неправда. Я просто сплю, это продолжение моего кошмарного сна — вот что это такое!»
В этот момент первые языки пламени добрались до кровати и лизнули простыни.
Элизабет-Энн крепко зажмурилась и, ударяя себя кулаками по лбу, закричала:
— Я должна, должна проснуться!
— Лизбет-Энн, — снова запела Дженни, — закрывай глаза или не закрывай, тебе ничто не поможет. Лизбет-Энн, ты сгоришь!
Элизабет-Энн зажала уши.
— Прекрати! — пронзительно кричала она, неистово тряся головой. — Перестань! Перестань! Перестань!
— Как ты себя чувствуешь, Лизбет-Энн? Тебе не жарко? А дым не мешает? Ты уже чувствуешь запах своей горящей плоти? В цирке тоже так было?
— Перестань!
— О нет, Лизбет-Энн, это слишком чудесно. И вот смотри, не только ты сгоришь в огне. Не ты одна! Посмотри-ка, что есть у Дженни!
Элизабет-Энн медленно открыла глаза. Они слезились, словно в них попал песок. Она взглянула на Дженни.
— Ты видишь, что у меня в руках? — Она подняла канистру. — Еще керосин.
— Помоги мне, Дженни! — взмолилась Элизабет-Энн, прижимая одну руку к животу, другую в отчаянии протягивая к Дженни. — Господи, Дженни, умоляю, помоги мне выбраться отсюда!
— О нет, — с издевкой протянула Дженни. — Ты сгоришь вместе со своим распрекрасным ребенком. Пока, Лизбет-Энн! — Она сделала прощальный жест рукой. — Мне нужно закончить, что я задумала. Я хочу облить керосином спальню твоих милых щенков. Трое их, да? И все мирно спят, как я заметила.
Несмотря на нестерпимый жар, Элизабет-Энн словно обдало ледяным холодом. Ее сковал панический ужас. Дженни собиралась убить не только ее, но и девочек! Она должна как-то защитить их от этого обезумевшего, жаждущего крови создания.
Сердце Элизабет-Энн неистово колотилось, кровь бешено стучала в висках. На мгновение она забыла о бушующем пламени на полу и о горящих стенах. Теперь она знала, что ей делать. В ней проснулся материнский инстинкт, он был сильнее, чем страх в жилах.
С яростным криком Элизабет-Энн метнулась с кровати в тот момент, когда пламя перебросилось на постель. Она ринулась к двери, схватив первое оружие, которое попалось под руку, — это была тетина серебряная щетка для волос. Она даже не почувствовала, насколько горяча была ручка. Думала она только об одном: надо остановить Дженни, любым способом остановить и как можно скорее. Она должна защитить своих детей. Других мыслей у нее не было.
От удивления у Дженни открылся рот, когда из пламени вылетела Элизабет-Энн с занесенной над головой щеткой, которую она со всей силой и быстротой, на какие была способна, обрушила на ее голову. Дженни заметила опасность слишком поздно и не успела уклониться от удара. Вскрикнув, она рухнула на пол, закатив глаза.
Элизабет-Энн помчалась по коридору к спальне дочерей.
— Регина! Ребекка! Шарлотт-Энн! — кричала она изо всех сил, приказывая себе поторопиться. Нужно было спешить, пока пламя не распространилось дальше по дому, отрезая путь к отступлению.
Нужно спешить, пока не взорвалась приготовленная Дженни канистра с керосином.
Девочки не спали, разбуженные криками. Они сидели в кроватях, прижимая к себе одеяла. Когда она открыла дверь, они увидели за ее спиной освещенный отблесками пламени коридор и уставились на мать в безмолвном ужасе.
— Быстрее! — крикнула она. — Чего вы ждете?
Они послушно выбрались из постелей, и Элизабет-Энн увлекла их по коридору мимо пылающего костра, в который превратилась ее спальня, мимо стонавшей на полу Дженни. Их шаги дробью отдались по лестнице.
Сверху долетели мощный треск и грохот, от которых содрогнулся весь дом. На них дождем посыпалась штукатурка. Ребекка с ужасом посмотрела наверх.
— Скорее! — крикнула Элизабет-Энн.
Наконец они оказались на веранде. Свежий прохладный ночной воздух словно добавил им сил. Кашляя и глубоко дыша, они вышли на середину Мейн-стрит, обогнув ярко-красный, сверкающий лаком «кадиллак» Дженни. Все они тяжело дышали.
Никогда еще обычный воздух не казался таким божественно приятным и свежим.
Элизабет-Энн обхватила девочек и прижала их к себе. Они стояли, прильнув друг к другу, и смотрели на верхний этаж. Капельки пота на их лицах блестели в отблесках огня.
— Мама, почему не приезжает пожарная машина? — тихо плакала Ребекка.
— Она приедет, детка, но боюсь, что слишком поздно, — прошептала Элизабет-Энн, тряхнув головой и чувствуя невыразимую печаль.
Объятый пламенем верхний этаж напоминал огромный погребальный костер, языки пламени, вздымаясь, трепетали на ветру. Охваченная огнем балка неожиданно сорвалась вниз и ударилась о землю, разбросав вокруг желтые искры. Огонь понемногу перебрасывался на первый этаж, с жадностью пожирая старые сухие бревна; ослепительное, режущее глаза пламя заливало все вокруг. Стало светло как днем.
