Все это вместе и заставляло мужчин одновременно желать ее и оберегать.
– Не надо, Чарли, – вяло выговорила она, нерешительно пытаясь его оттолкнуть. – Ты же знаешь, мне пора на работу...
Он поднял голову и ослепительно улыбнулся.
– Разумеется, знаю. – Упершись ладонями в матрас, он немного приподнялся и сразу же вновь опустился, и вошел в нее как раз так, как она любила – не отводя взгляда, бедро к бедру.
Маккензи восторженно и восхищенно выдохнула воздух и, подчиняясь его неторопливым, но настойчивым движениям, часто задышала.
– Быстрее! – прошептала она. Ее глаза вспыхнули, как у животного, неожиданно ослепленного автомобильными фарами, и она изо всех сил впилась ногтями в его ягодицы. – Быстрее!
– Не торопись, малыш, – мягко сказал он. – Ведь мы не на скачках. Вот так, помедленнее. Просто лежи себе и наслаждайся ездой...
– Да!
Она глубоко вдохнула исходящий от него едкий мужской запах; его жаркое дыхание, опаляющее нежную кожу на груди, заставляло ее всякий раз вздрагивать. Они двигались все быстрее и быстрее, полностью в такт, словно это было не два, а одно тело.
– О Боже! – простонала Маккензи. – Как хорошо! Так хорошо, Чарли, что я...
Ее черты исказились, и при первой же волне оргазма из горла у нее вырвался первобытный крик.
– О, Чарли, – едва слышно прошептала она. – Чарли...
Он откинулся на подушку и, тяжело дыша, выдавил из себя кривую ухмылку.
– С добрым утром! – хрипло проговорил он.
– Еще с каким добрым! – Широко раскрыв глаза, она поцеловала его и пробежала пальцами по спутанным черным волосам, которые, несмотря на пышные усы, придавали ему задорный, почти мальчишеский вид.
Какое-то время они лежали неподвижно, все еще тесно прижимаясь друг к другу. Вдруг глаза у Маккензи расширились от ужаса. Она увидела будильник.
– Черт! – Она отшвырнула его в сторону.
Чарли перекатился через нее.
– Что это с тобой, черт побери?
– Проклятый будильник не зазвонил, вот что! – Маккензи яростно встряхнула растрепанными волосами.
– А он и не должен был зазвонить. – Чарли потянулся, заложив руки за голову. – Я его выключил.
– Что-о? – Она изумленно воззрилась на него.
– Что слышала. Я его выключил, чтобы он нам не мешал.
– Подонок! Свинья! Ты... ты... – Она схватила подушку и принялась колотить его по голове.
Защищаясь, он поднял руки.
– Эй! Да успокойся же ты. У меня сегодня выходной.
– А у меня нет! Теперь я из-за тебя опоздаю.
Отведя душу, она отшвырнула подушку, соскочила с постели и кинулась в ванную.
– Чего так волноваться? – крикнул он ей вслед. – Неужели нельзя позвонить и сказаться больной?
Она высунулась из-за двери.
– Ты что, забыл? Сегодня у нас первая встреча с новой администрацией.
Он тупо посмотрел на нее.
– О Боже! – Она в изнеможении закатила глаза. – Я же тебе говорила: у нас новый хозяин, вернее, новый владелец контрольного пакета акций. С сегодняшнего дня он официально вступает в свои права! Ясно, кретин? – Она посмотрела на него. – Ну? Хватит валяться и изображать из себя султана в гареме! Пошевеливайся! Хоть кофе-то ты можешь сварить? Да поживее! – Она нетерпеливо хлопнула в ладоши.
Он по-прежнему лежал, скрестив руки под головой и лениво пошевеливая пальцами.
– Не шуми, Кензи, ты же знаешь, что на кухне от меня мало проку.
– Тысяча извинений! – прорычала она, снова закатывая глаза. – Уж эти мне легаши! Похоже, я сегодня выиграю соревнования по бегу. Ну почему, почему, – с мольбой произнесла она, ни к кому не обращаясь, – я связалась с легашом-итальянцем, который даже кофе сварить не может? Кто-нибудь мне ответит на этот вопрос?
– Может, потому, что я так хорош в постели? – с плотоядной улыбкой сказал он.
– Жаль, что ты не так же хорош на кухне. – Она вопросительно посмотрела на него. – Слушай, а тебе сегодня нигде не надо быть? Скажем, отловить кого-нибудь или что еще?
– Нет. До завтра, когда мы встречаемся с коллегой из Интерпола, ничего, сладкая ты моя. Помнишь, я тебе говорил, что мы будем распутывать это дело о хищении картин...
