сказал: „За нас!“»
Целый вихрь мыслей пронесся в голове у Кензи. Неужели такие встречи – просто случайность? А может, они решаются на небесах? И еще – слышно ли ему, как бьется, словно пытаясь вырваться из плена, ее сердце?
– Что-то вы притихли, – заметил Ханнес. – Уж не потому ли, что молчание – золото?
Кензи ничего не ответила.
– Или язык проглотили?
– Может, и так. – Кензи попыталась, хоть и без особого успеха, прикинуться безразличной. – А вы здесь... один?
– Вы имеете в виду... без дамы?
Молчание Кензи было слишком красноречиво.
– Ну что ж, если вам так уж интересно, – откровенно улыбаясь, сказал он, – то да, я здесь с дамой. Но вам беспокоиться не о чем. Похоже, меня бросили.
– Вас? – Кензи даже не пыталась скрыть изумления. – Ради другого мужчины?
– Оно и к лучшему, – усмехнулся Адонис. – Она такая зануда.
– Но красивая?
– Если фальшивка может быть красивой, то, пожалуй, да. – Ханнес отхлебнул шампанского, по- прежнему не сводя глаз с Кензи. – А вы? Насколько я понимаю, вы тоже здесь не одна?
– Разве это имеет значение?
– Да как правило, нет. Погодите... Он высокий, смуглый, привлекательный?
Кензи подавила улыбку. Нельзя сказать, что мистер Споттс уродлив – особенно учитывая его возраст, – но и привлекательным его тоже вряд ли назовешь.
– Ну как вам сказать... Пожалуй, да... выглядит он... внушительно, – наконец нашла она слово.
– Но это не муж? – Ханнес посмотрел на ее левую руку – обручального кольца не было.
Этот вопрос Кензи понравился. Уже Бог знает сколько времени прошло с тех пор, как никто – кроме Чарли, разумеется, – не обращал на нее внимания. Она уж и забывать начала, каково это и как здорово, когда мужчина не остается к тебе равнодушным.
– С чего это вы решили, что я замужем?
– Просто спросил.
– Ну что ж, если вам это интересно, – улыбнулась Кензи, – мужа у меня еще нет. Вот так. – Не ожидая ответа, она сделала небольшой глоток шампанского. – А дама, с которой вы пришли, – ваша жена?
– Боже сохрани! – засмеялся Ханнес.
– Стало быть, любовница?
– Это было бы еще хуже, потому что в таком случае муж схватился бы за пистолет.
– Но в таком случае... почему он... доверяет вам свою жену?
– А что тут такого?
Кензи почувствовала, что краснеет. Она опустила взгляд, рассматривая бокал, и, пытаясь придать голосу светское равнодушие, резко сменила предмет разговора.
– А что это за имя – Ханнес?
– Скандинавское, – обольстительно улыбнулся он. – Я родился в Поркалле. Этот городок называют финской Ривьерой, он находится к западу от Хельсинки.
– Ни за что не поверила бы, что вы из Финляндии! – воскликнула Кензи.
– Почему же?
– Никакого акцента. Вы говорите по-английски, как я.
– Мой отец – профессиональный дипломат. Я мотался с ним по всему свету, учился в английских пансионатах и американских школах при посольствах... да и в десятке других стран побывал.
Кензи не отрываясь смотрела на него; ощущение у нее было такое, словно вокруг наступила полная тишина, да и стены зала куда-то исчезли, и остались только они двое.
– Знаете, вы у меня первый знакомый с таким именем – Ханнес, – негромко проговорила Кензи. – Да и Гансов, если на то пошло, тоже раньше не было...
И вновь они неотрывно смотрели друг на друга, и его взгляд оказался таким магнетическим, что у Кензи перехватило дыхание, и она поняла окончательно и бесповоротно, что пропала. Сопротивляться не имело смысла; это означало бы просто подкидывать хворост в пламя охватившего ее желания, что она с особенной остротой почувствовала, когда Ханнес взял ее за руку и порывисто притянул к себе, словно собираясь поцеловать. Тут же сообразив, что он просто освобождает дорогу официанту, она испытала огромное разочарование.
Похоже, Ханнес это понял и, вместо того чтобы ее отпустить, прижал к себе еще теснее, изогнув губы в легкой усмешке.
Во рту у Кензи внезапно пересохло, огонь внутри взметнулся с новой силой. Между ней и Ханнесом пробежала какая-то искра.
