пожар?
Но Софья еще не насладилась ролью невинной мученицы.
– Право, Хайнц, – засопела она, – а то мне делать больше нечего, кроме как разыскивать тебя. Впредь вели этому своему кошмарному типу, ну я о слуге говорю...
– Софья... – Голоса Карл Хайнц не повысил, но в нем прозвучало нечто угрожающее.
Она сразу осеклась.
– С отцом худо, – коротко бросила Софья. – Очередной удар.
Карл Хайнц застыл на месте, потеряв на мгновение дар речи.
– Насколько худо?
– Достаточно, чтобы ты немедленно сюда прилетел.
И с этими словами Софья повесила трубку.
Гигантские уличные часы показывали без одиннадцати три утра.
Кензи вновь заковала себя в промокший панцирь от Живанши и сейчас, сидя на краю кровати и с трудом подавляя зевоту, надевала туфли.
Из соседней комнаты появился Ханнес, похожий на ходячую рекламу сети дорогих магазинов спортивной одежды: лосины, вязаный свитер, водонепроницаемая кожаная куртка и двухцветные мокасины. Через руку у него был переброшен плащ.
– Все еще льет, – пояснил он, – так что накинь-ка эту штуку, а то еще простудишься.
– Спасибо, – улыбнулась Кензи, – плащ и вправду не помешает. Но провожать меня совершенно не обязательно. Право, я и сама...
Ханнес прижал ей палец к губам.
– И слушать не хочу. Меня учили, что дам надо провожать, вот я и провожаю.
– Ну прямо истинный джентльмен, – усмехнулась Кензи, погружаясь в атмосферу старых рыцарских времен. Поймав свое отражение в зеркале, она поправила волосы и, вновь повернувшись к Ханнесу, улыбнулась: – Ну что, тронулись?
Прихватив зонтик, Ханнес галантно подал ей руку.
– Знаешь, что я тебе скажу? – Кензи благодарно пожала ему локоть. – Ты – последний из могикан.
– Да, безнадежный романтик, – кивнул Ханнес.
Они спустились на лифте вниз, пересекли вестибюль и вышли на улицу.
Действительность обрушилась на них в виде бурных потоков воды. Сильно похолодало, поднялся ветер, под напором которого зонт Ханнеса, стоило раскрыть его, немедленно прогнулся.
– Бр-р! – Кензи застегнулась на все пуговицы и, оставив Ханнеса сражаться с зонтом, быстро пересекла тротуар и оглядела улицу, по которой все еще сновали машины.
И вот – настоящее чудо: свободное такси на Манхэттене ночью, да еще в такой дождь!
Выпростав руку из кармана, Кензи сунула в рот два пальца и огласила округу пронзительным свистом. Заскрежетали тормоза, машина остановилась. Кензи живо рванула на себя заднюю дверь и скользнула внутрь. Ханнес, отшвырнув в сторону непослушный зонт, последовал за ней.
– Восемьдесят первая, между Первой и Второй, – выдохнула Кензи.
Сидевший за рулем индиец в тюрбане с силой надавил на акселератор.
Машина рванулась так стремительно, что Кензи с Ханнесом отбросило назад, и так они и просидели все четырнадцать минут пути – испытание не для слабонервных.
– На кого это мы нарвались? – простонала Кензи. – Бывший пилот «Формулы-1», что ли?
Так или иначе, правда, едва не врезавшись пару раз во встречные машины, индиец доставил их до места в рекордные сроки.
– Вот здесь, справа, – заорала Кензи, – у того...
Таксист ударил по тормозам, и машина со скрежетом остановилась.
– Неплохо, а? – Обернувшись, он с горделивой улыбкой посмотрел на пассажиров. – Даже на Кони- Айленд вас так не прокатят.
– Может, и неплохо, но знаю одно: кто-то наверху вам сильно ворожит, – с трудом выговорила Кензи.
– Подождите меня. – Ханнес натянул куртку на голову, открыл дверь, живо обогнул машину и, схватив Кензи за руку, потащил ее к спасительному козырьку над входом. Она принялась рыться в сумочке в поисках ключей, но, так и не дав ей их извлечь, он с силой притянул ее к себе.
Кензи удивленно подняла голову. При этом движении плащ соскользнул у нее с плеч, что только облегчило Ханнесу задачу – он крепко обнимал ее за талию.
– Ханнес! – с притворным возмущением воскликнула Кензи. – Немедленно перестань! Ведь таксист все видит! – Она сделала слабую попытку освободиться.
– Ну и что? – ухмыльнулся он. – Зачем лишать беднягу удовольствия?
– Нет, ты положительно неисправим.
