приглашен на должность суперинтенданта протестантской церкви. Здесь в июле 1789 г. его посетил Н. М. Карамзин, запечатлевший в «Письмах русского путешественника» выразительный портрет немецкого философа и поэта. «Гердер невысокого роста, посредственной толщины и лицом не бел… Лоб и глаза его показывают необыкновенный ум… Вид его важен и привлекателен; в мине его нет ничего принужденного, ничего такого, что бы показывало желание казаться чем-нибудь. Он говорит тихо и внятно, дает вес словам своим, но не излишний. Едва по разговору его можно подозревать в Гердере скромного любимца муз, но великий ученый и глубокомысленный метафизик скрыт в нем весьма искусно» (17, стр. 137).
Инициатором приглашения Гердера в Веймар был Гёте. Религиозные искания бюкебургского периода постепенно сменились в Веймаре интересом к спинозизму, увлечением естественными науками. Вместе с Гёте Гердер занимается биологией, не только усваивая ее достижения, но и открывая перед этой наукой новые горизонты. С 1784 по 1791 г. Гердер публикует свой основной философский труд «Идеи философии истории человечества». Параллельно он работает над книгой «Бог. Несколько диалогов» (1787). Затем следуют «Письма для поощрения гуманности» (1793–1797), две работы против Канта: «Метакритика критики чистого разума» (1799) и «Каллигона» (1800). Вокруг Гёте и Гердера складывается кружок вольнодумцев, из которых достойны упоминания Кнебель и Эйнзидель.
Но на закате дней своих Гердер одинок. Нападки на Канта оттолкнули от Гердера Фр. Шиллера, который первоначально был восхищен человечностью его церковных проповедей. Чрезмерный ригоризм, настойчиво проводимый Гердером в эстетике, привел в конце концов к разрыву и с Гёте. По названным причинам держались вдалеке от Гердера и романтики, много почерпнувшие из его творчества.
Последнее сочинение Гердера — поэма «Сид», законченная незадолго до кончины, — лучшее из его поэтических произведений (русский перевод В. Зоргенфрея под редакцией Н. Гумилева). 18 декабря 1803 г. Гердера не стало. Он похоронен в городской церкви Веймара, у стен которой ныне возвышается памятник великому немецкому просветителю. В 1864 г. ему был воздвигнут памятник также и в Риге.
Глава вторая
Идея развития
1. Учение о происхождении языка и мышления
В пантеон теоретической мысли Гердер вошел как один из творцов историзма. С первых шагов самостоятельного творчества он пытался разгадать тайну возникновения и развития специфических атрибутов человека — искусства, языка, мышления. Этот лютеранский священник, учившийся на теологическом факультете, преподававший в церковной школе, не мог примириться с традиционными догмами и пытался найти научное решение волновавших его вопросов, не порывая, однако, с религией. Идею развития начинающий ученый, у которого уже в юности появились незаурядные способности к стихосложению, попытался прежде всего провести в изучении того вида творчества, который был ему особенно близок, — поэзии. Молодой Гердер развенчивает привычный для его времени взгляд на поэтическое творчество как на дар небес. Набрасывая «Опыт истории поэзии» (1766–1767), он высмеивает наивные легенды о внезапном возникновении различных вещей, животных, видов человеческой деятельности и т. д. — «„первого корабельщика“, первого поцелуя, первого сада, первого мертвеца, первого верблюда, сотворения женщины и прочие выдумки» (5, т. 1, стр. 105). Что же препятствует распространению исторического взгляда, рассмотрению явлений в их постепенном возникновении? Прежде всего отсутствие достоверных источников. Человечество ушло так далеко вперед от своего первоначального состояния, что нет никакой возможности полностью восстановить подлинную картину возникновения того или иного явления. Но ни одно явление не возникает сразу. Всякое возникновение есть постепенный процесс, и весьма затруднительно указать момент окончательного становления вещи. Тем более если это относится к далекому прошлому. И наконец, значительные препятствия на пути познания ставит тот, кто, не умея объяснить возникновение того или иного явления, ссылается на волю бога. Отсутствие необходимых сведений о явлениях, нежелание мыслить самостоятельно, а также то обстоятельство, что за начало принимается совершенная форма вещи, относящаяся к более позднему времени ее существования, — вот повод искать решение вопроса не в самих явлениях, а в сверхъестественных силах.
Все это справедливо и в отношении искусства. Гердер решительно отвергает утверждение, будто поэзия создана не мыслью человека, а ниспослана с неба, и ставит перед собой задачу выяснить ее земные корни. Он не согласен также с предположением, что поэтическое искусство возникло у одного народа, а затем перешло к другим. У различных народов, населяющих отдаленные уголки нашей планеты и поэтому не связанных друг с другом, самостоятельно возникали довольно сходные по содержанию поэтические произведения. Это происходило вследствие действия аналогичных причин — одинаковых потребностей и способностей. Первыми стихотворениями были песнопения, которые распространяли новости, содержали мольбу, обращенную к богам в минуты бедствия, а также мифы о возникновении мира, заветы и поучения предков; передаваясь из поколения в поколение, эти песни пробуждали в людях мысль, в воинах храбрость, прославляя любовь, доблесть и верность. В этом, резюмирует Гердер, нет ничего сверхчеловеческого.
Поэзия не была создана преднамеренно, по определенному плану. Всякое изобретение появляется тогда, когда в нем ощущается потребность, но не следует думать, что всегда это результат целенаправленной деятельности. Ссылаясь на космогонию Эпикура, Гердер подчеркивает роль случая в осуществлении необходимости. Необходимость и потребность были матерью поэзии, но это не значит, что она возникла так, будто кто-то задался специальной целью создать искусство.
Какие же потребности человечества определили появление искусства? Гердер не видел прямой связи между трудом, материальной жизнью и искусством, он вставлял между ними опосредующее звено — религию. Возникновение искусства связано с появлением религии. Причем в объяснении происхождения религии Гердер следует материалистической традиции. В «Опыте истории поэзии» он приводит отрывок из поэмы древнеримского материалиста Лукреция Кара, содержащий обличение религии и апологию Эпикура. В первобытном состоянии, пишет Гердер в работе «Опыт истории поэзии», народ приобретает понятие бога не из спокойного и разумного созерцания мира, философского проникновения в порядок вещей, глубокомысленных размышлений о причине сущего, а вследствие суровых явлений окружающей действительности, которые внушали страх и ужас.
Отсюда Гердер делает вывод: первые молитвы должны были быть не чем иным, как песнопениями. Аргументация его такова: «Тяжелая нужда, ужасающие случайности, давящие потребности, которые заставляли искать богов, были — в соответствии с тогдашним образом жизни — делом всего народа» (5, т. 1, стр. 122). Следовательно, и религиозные обряды, и в частности молитвы, носили общественный характер. Поскольку молитвы произносились большим количеством людей, они должны были быть легкими для запоминания, короткими; поскольку они касались реальных, повседневных дел и были обращены к богу как к могучему, чувственно-осязаемому существу, они должны были носить чувственно-эмоциональный характер. А что такое короткая чувственно-эмоциональная молитва, состоящая из специально подобранных выразительных слов? Это и есть поэзия. Не случайно у всех народов священные гимны — это первая форма поэзии.
Идея естественного возникновения поэтического искусства подводила Гердера к мысли о столь же естественном происхождении языка. Следующим шагом в этом направлении было выяснение отношений между языком и литературой. В «Фрагментах о новейшей немецкой литературе» Гердер отмечает наличие неразрывной связи между ними: «Литература и язык взаимно воздействуют друг на друга; литература росла в языке, а язык — в литературе» (4, т. 2, стр. 75).
Здесь же мы находим оригинальную статью «О возрастах языка», которая в сильной степени, вплоть до дословных совпадений, перекликается с работой об истории поэзии. Здесь высказываются те же аргументы в пользу исторического подхода к явлениям. Историю общества Гердер сравнивает с жизнью
