Азеф пододвинул чашку.
Наливая, Ратаев заговорил снова, чувствовал, что гроза прошла, и можно было переходить безболезненно к делу.
– А вот что я хотел вас спросить, Евгений Филиппович, тут стали поступать тревожные сведения. Вы же знаете наверное, что из ссылки заграницу бежал некий Егор Сазонов и будто бы с твердым намерением вернуться и убить министра Плеве.
– Ну? – недовольно сказал Азеф, как будто Ратаев говорил что-то чрезвычайно неинтересное.
– Вы его заграницей не встречали? Не знаете о нем? И насколько всё это верно?
– Не знаю, – покачав головой, отпивая кофе, сказал Азеф – как вы говорите, Егор?
– Да, да, Егор Сазонов.
– Такого не знаю. Изота Сазонова в Уфе встречал, а Егора нет,
– Так Изот его брат.
– Не знаю. Да откуда у вас эти сведения?
– Сведения, конечно, непроверенные, но как будто источник не плох, хоть и случайный.
– Ерунда, – сказал Азеф, – не слыхал.
– Но как же, Евгений Филиппович, ведь настаивают даже, что здесь есть несколько террористов.
– Здесь есть.
– Ну?
– Так что ну? Вы сами знаете, что я приехал сюда два дня тому назад, не свят я дух, чтоб насквозь всё видеть.
– Но вы же сами говорите, что есть?
– Говорю, что есть какие-то но не узнал еще кто, это кажется даже не заграничные, местные, из других городов. У меня будут с ними явки, тогда скажу.
– Да, да, это очень важно, очень важно, – захлопотал Ратаев, – а не может ли быть это подготовкой центрального акта, спаси Бог, как вы думаете?
– Не знаю пока. Но думаю, это бы я знал.
– Стало быть у вас сведений никаких решительно, кроме тех, что сообщили?
– Есть. Хаим Левит в Орле. Его надо взять. Он приступает к широкой деятельности. Взять можно с поличным. Ратаев вынул записную книжку, быстро занес.
– А Слетова взяли?
– Как писали, на границе.
– Тоже опасный. Держите крепче, – прогнусавил Азеф.
– А скажите пожалуйста, Евгений Филиппович, правда, что Слетов брат жены Чернова?
– Правда, – сказал Азеф и встал. – Стало быть я прошу, Леонид Александрович, устройте мне свидание с Лопухиным, оно необходимо, а кроме того всё выясните и переговорите, чтобы в корне пресечь безобразное ведение дел. Скажите прямо, что я не могу так работать, мне это грозит жизнью.
– Знаю, знаю, Евгений Филиппович, будьте покойны.
– Известите меня до востребованья.
– Будьте покойны. А Левит, простите, сейчас наверняка в Орле?
– Наверняка. Телеграфируйте. И возьмут. Он там еще месяц пробудет.
– Брать-то его рано, надо дать бутончику распуститься.
– Это ваше дело. Ну, прощайте, – сказал Азеф, – мне пора.
Ратаев видел, как через улицу шел Азеф. Улица была мокрая от мелкой петербургской измороси. Машинально Ратаев взглянул на часы: – в конспиративно-полицейской квартире они показывали четверть шестого.
19
В пять на Гороховой стояли два извозчика, не на бирже. Один – возле дома № 13, другой у дома № 24. Первый был щегольской, с хорошей извозчичьей справой, с лакированным фартуком, лакированными крыльями пролетки. Другой – дрянной. Лошадь понурилась. И понуро сидел на козлах извозчик. Извозчики были заняты, отказывали седокам.
Четверть шестого на Гороховой появился элегантный господин в коричневом пальто и в такой же, в тон, широкополой шляпе. Как все петербургские фланеры господин шел рассеянной походкой, помахивая тросточкой.
Поравнявшись с первым извозчиком, глянул на него. Но мало ли кто глядит на извозчиков? Может, барин ехать хотел, а теперь раздумал. Молодой человек в коричневом пальто перешел улицу. Он уже прошел второго извозчика, но вдруг, что-то сообразив, круто повернулся и махнул тростью. Разбирая вожжи, синий кафтан завозился на козлах. Господин сел в пролетку и извозчик тронулся.
Проезжая шагом мимо первого извозчика, господин заметил в его взгляде извозчичью зависть: – взял вот, мол, седока, а я еще стою. Но извозчичьего взгляда никто на Гороховой улице не видел. К тому ж, он изменился. С противоположной стороны к извозчику шел толстый коммерсант в черном глухом пальто, в
