– Как же, как же, будет, будет, а что? Есть у вас что-нибудь для издания, вы ведь пишете, кажется?
– Есть кой что.
– Давайте, с удовольствием, с удовольствием. «Убью», – думал Савинков.
– Если позволите, я передам вам на днях.
– Мемуары?
– Не совсем. Почти.
– Очень интересно, очень. Вы вот что, Борис Викторович, ко мне в воскресенье товарищи на обед соберутся, а то ведь скоро дальше еду, приходите и вы, и рукопись с собой захватите, ладно?
– Воn, – сказал Савинков, ударяя ладонью по ладони Татарова и пожимая ее крепче обыкновенного.
12
Обед Татаров давал на 15 персон в кабинете ресторана «Англетер». Азеф прислал извинение. За столом присутствовало 14 человек головки партии. Седовласый Тютчев сидел с Брешковской. Трепыхая рыжей шевелюрой, в новом воротничке, подпиравшем толстую шею, смеялся Чернов. Был Савинков, старый Минор, Ракитников, Бах, Натансон, Авксентьев, Потапов. Только трое – Тютчев, Савинков, Чернов – знали уже, что обед дает провокатор. Стол был сервирован пестро, красиво, с серебром, цветами, винами, деликатесами. Татаров вспоминал, как 8 лет назад основал группу «Рабочее Знамя». Товарищи напомнили ему за обедом, как объявил он голодовку в Петропавловской крепости, проголодав 22 дня. Татаров лишь отмахнулся, проговорив:
– Что там, 22, другие больше голодали, – и подняв бокал, встал.
– Товарищи, выпьем за революцию, которая близка, поступь которой мы слышим! Выпьем за партию, водительницу революции, и в первую очередь за товарищей боевиков – ура!
Узкие бокалы зазвенели разным звоном, чокались, а бокалы были наполнены по разному. Чокнувшись с последним – Черновым, Татаров залпом выпил свой бокал, чувствуя приятную хмельную теплоту. Кто-то быстро поднял ответный тост, и махая бокалом прокричал:
– За счастливый отъезд Николая Юрьевича! За удачу его работы в России – ура!
После обеда, когда все шумели, были веселы, оживлены, Чернов подошел к Татарову, улыбаясь, крутя на его пиджаке большую пуговицу, сказал:
– Когда ж едете, Николай Юрьевич? Взяв Чернова за бицепсы, и притягивая его к себе, Татаров проговорил:
– Сегодня вечером, 11.30, Виктор Михайлович.
– Невозможно.
– Почему?
– У ЦК к вам дело.
– Я должен ехать. Какое дело? Чернов говорил, улыбаясь: – Я уполномочен ЦК просить вас остаться на день.
– Ну, хорошо, – пожал плечами Татаров, – если дело, останусь. До завтра?
– До завтра.
Чернов сказал просто, задушевно.
Проходя мимо Савинкова, бросил:
– Остается. Следите.
13
Расправляя смявшуюся от ветра бороду, Татаров вошел веселый.
– Здравствуйте, – говорил свежо, полнокровно, переходя от Тютчева к Савинкову, от Савинкова к Баху. В Тютчеве показался ему из-под бровей холодок. «Он всегда такой», – успокоился Татаров и встал рядом с Савинковым у стола. На столе в золотенькой раме была карточка полной брюнетки. Оба посмотрели на нее, хоть брюнетки не знали.
– В чем же дело?
– Да вот ждем Чернова, он председатель.
В этот момент отворилась дверь, вошел улыбающийся Виктор Михайлович.
– Совет да любовь, – проговорил он с порога, – погода-то, кормильцы, пушкинская! Прозрачность, ясность, шел по рю де Каруж – не воздух, зефир. А, Николай Юрьевич, здравствуйте, грехом думал, не дождался, поди, уехал. Ну, прекрасно, прекрасно, так что же, товарищи, никак меня только и ждали? Не посетуйте, – подкатил удобное кресло, с большими ручками, Виктор Михайлович.
Савинков, Тютчев, Бах, Татаров садились, Рассыпал по креслу дряхлые кости Минор. Но по тому, как садились, Татаров уже почувствовал недоброе. «Зачем не уехал?» – подумал он. Но, не подавая виду, проговорил поглаживая бороду:
– Какой вопрос, Виктор Михайлович? – и голосом остался вполне доволен, прозвучал без волненья.
– Одну секунду, Николай Юрьевич, – проговорил Чернов, быстро пиша кругленькими буковками – Вопрос? – откладывая перо, поднял Чернов один глаз на Татарова, а другой пустил куда-то в сторону, – видите ли, очень серьезный, то есть не так чтоб уж очень, но ЦК сейчас занят ревизией партийных дел, и вот от имени ЦК я просил вас остаться чтоб при вашей помощи выяснить финансовую и цензурную сторону предпринятого вами издательства. Вы, конечно, поймете желание ЦК взять издательство под свое
