говорил негромким, бесстрастным голосом, к своему другу стратегу Никанору обратился к первому.
– Ты, Никанор, незаметно и как можно скорее, то есть завтра же, отправишься в Мунихию, сменишь начальника гарнизона Менилла и примешь присягу от городских старшин раньше, чем там распространится известие о смерти Антипатра. Будешь действовать от его имени и по его повелению. Заняв Мунихию, приступим к осаде всех афинских гаваней.
Стратег Никанор одобрил предложение Кассандра.
– Я полностью согласен с тобой, Кассандр. Гарнизон в Мунихии должен находиться под нашим командованием, чтобы из Греции направить удар против Полиперхонта и его единомышленников.
Затем Кассандр обратился к братьям.
– Другие посольства, которые возглавишь ты, Иолла, ты, Архий, ты, Никанор, и ты, Плистарх, отправятся незамедлительно в другие государства Греции и Азии к сатрапам и стратегам. Вы сообщите им о смерти отца и о том, что регентом назначен Полиперхонт. Я рассчитываю на их поддержку. Вы же, Перилай и Филипп, с нашими самыми надежными соратниками тайно поспешите к Геллеспонту с золотом, оружием и всем необходимым для бегства.
Кассандр неторопливо продолжал развивать свой план.
– Надо действовать согласованно, не жалея себя, выполнять весь разработанный мною план, не допуская отступлений от него. Я же завтрашним утром, затемно, отплыву в Египет, буду просить поддержки у всемогущего Птолемея, мужа нашей горячо любимой сестры Эвридики. Затем встречусь с всесильным Антигоном. Отец принял правильное и своевременное решение выдать нашу сестру Филу за его сына Деметрия. Призовем в союзники и Лисимаха, мужа нашей третьей сестры Никеи. Теперь эти сатрапы наши родственники и обязаны стать надежными союзниками. Я напомню им всем о нашем родстве и об опасностях, грозящих для всех представителей власти в государстве из назначения Полиперхонта регентом, и предложу срочно заключить оборонительный и наступательный союз для защиты наших общих интересов. От Антигона и Птолемея я потребую послать в Геллеспонт флот, чтобы предупредить ближайшую опасность, которая грозит нам со стороны одержимого Эвмена и царских войск, находящихся в Азии.
– Да будут твои слова, брат, услышаны небесными и подземными богами, – воскликнул Иолла.
Все дружно поддержали его.
Получив строго засекреченное известие о смерти Антипатра и скором прибытии в Александрию Кассандра, Птолемей долго не мог заснуть и поспешил выйти в сад, чтобы сосредоточиться в ночной тишине. Новость оказалась более чем неожиданной. Через несколько дней Птолемей готовился стать отцом, и полученная новость не должна дойти до Эвридики и нарушить её покой. Если Кассандр приедет раньше, то скрыть случившееся навряд ли удастся. Пока о кончине Антипатра в Египте знает только он и тайный посланник.
Из далекого Египта Птолемей внимательно следил за тем, как Кассандр всеми правдами и неправдами рвался к власти в Македонии. Птолемей понимал – прекрасно понимал! – что Кассандр коварен и умен, что он своего добьется. Такие, как Кассандр, не проигрывают. Недальновидный Полиперхонт выпустил Кассандра и его братьев на волю из Македонии. Теперь Полиперхонт наверняка проиграет. Птолемей был предусмотрителен и ясно сознавал, что новый регент потерпит в ближайшем будущем сокрушительное поражение.
Птолемей предчувствовал, что надвигается нечто, и это нечто перевернет вверх дном всю жизнь Македонии. Кассандр безжалостно сметет неугодный его отцу и ему царский дом, затем уничтожит многих.
«На чем основываются мои мрачные мысли? Какие доказательства? Откуда темные предчувствия? – спрашивал себя Птолемей и сам себе отвечал. – Просто так кажется. Но мало ли что кому кажется! Это не закон для властителей.» Он невольно воскликнул: «Что-то случится!» Покой был нарушен. Про себя Птолемей решил, что лучше вступить в союз с сильным политиком Кассандром, чем с недальновидным Полиперхонтом.
Птолемей поднялся на крышу дворца. Отсюда виден весь город даже сейчас, поздним вечером. Вокруг – насколько хватает глаз – Александрия, его любимая Александрия, освещенная ярким лунным светом. Почти законченный строительством Храм бога Сераписа, усыпальница Александра, в которую в ближайшее время перевезут из Мемфиса тело великого царя, новые дворцы, дома, дома… И все они разделены широкими, длинными, чистыми улицами. И по всем этим улицам с самого раннего утра и до позднего вечера снуют люди, ради которых он готов пойти на союз с Кассандром. Он не сомневался, что именно за этим Кассандр торопится в Египет. Птолемей никогда, как и Александр, не любил Кассандра, но союз с ним был сейчас для Египта выгоден.
Вдруг Птолемей услышал чьи-то шаги, – внизу, обнявшись, шли по одной из аллей сада Агнесса и Менелай. Обращение Агнессы с Менелаем было полно кротости и доброты. Они остановились, нежно поцеловались и растворились в темноте.
Птолемей провел рукой по глазам, – лучше бы ему не видеть эту влюбленную пару. Какое странное, щемящее, болезненное чувство – ревность!..
«Менелай влюблен в прекрасную Агнессу! Менелай – мой брат! Я должен желать ему счастья! А я трепещу от ревности! Что со мной? Неужели я способен на низменную зависть?» – спрашивал себя Птолемей.
Часто, особенно в вечерние часы его будоражила мысль: «Агнесса, копия юной Таиды. Только Агнесса может сделать меня счастливым!»
Он вспомнил вечер, когда Агнесса пела перед гостями свою трогательную, незабвенную песнь о любви. Теперь целомудренная Агнесса в объятиях Менелая!.. Но та песнь, та незабвенная песнь! При этом воспоминании перед ним отчетливо возникло прелестное лицо с большими, сияющими глазами. Если бы эти глаза и губы говорили ему: «Только тебя, Птолемей, я люблю больше всех на земле!..»
С лихорадочной поспешностью Птолемей заторопился в свои покои, чтобы забыться в спасительном сне.
Ранним утром Птолемея разбудили, сообщив, что у Эвридики начались роды.
Когда он вошел в покои жены, лекари и повитухи вплотную обступили её ложе.
Эвридика огромным усилием воли подавляла в себе нестерпимое желание кричать, ведь множество любопытных взглядов следило за каждым её движением. Она внушала себе, что жене доблестного Птолемея не подобает сдаваться перед болью, но мужа рядом с ней пока не было. В торжественных выражениях присутствующие гадали, кто родится. Мальчик? Девочка? Наткнувшись взглядом на вбежавшего мужа, Эвридика, неожиданно потеряв над собой контроль, громко закричала.
Бесстрашный Птолемей в ужасе бросился прочь из покоев жены. Сердце его бешено колотилось. У выхода он услышал радостный возглас повитухи.
– Родился мальчик!
Новорожденный пронзительно запищал, и его пронесли по всей комнате. Лекари осмотрели новорожденного и выразили свое удовлетворение.
– Прекрасное дитя. Это видно уже сейчас, – сказал лекарь вернувшемуся к ложу жены Птолемею.
Эвридика слабо улыбнулась и заметила, что Птолемей склонился над ней и осторожно коснулся губами её лба. Она сомкнула веки и вскоре погрузилась в блаженный сон. Когда она проснулась, Птолемей сидел у её ложа. Рядом о ним стояла колыбель. В ней спал их сын.
– Ты родила прекрасного, здорового сына, – похвалил он её.
– Я старалась тебя порадовать и сделать счастливым отцом.
– Как мы назовем его?
– Птолемеем.
– Очень хорошо, – согласился Птолемей. – Моего сына будут звать Птолемей.
Несколько дней спустя в Александрию прибыл Кассандр. Свиту Кассандра, его личную охрану, составляли тридцать человек, представители наиболее знатных семейств Македонии.
Птолемей принял Кассандра радушно, но сдержанно. Они обнялись. Птолемей пошел обниматься первым, хотя ему этого не хотелось. «Что на сердце у него? – с тревогой подумал он. – Ведь неспроста же явился он ко мне?»
Он похлопал Кассандра по плечу.
