Город давил на мою психику всей своей мертвой громадой, и я чувствовал это даже сквозь стены отеля. Мне приходилось бывать в мертвых городах, покинутых жителями после катастрофы. Неизвестная эпидемия на Релосе стоила жизни всем его колонистам. Там тоже остались мертвые города. Но в них не горел свет, не работали лифты, на улицах ясно были видны следы катастрофы. Развалины, черные глазницы выгоревших зданий — здесь же ничего этого не было. Барнуд продолжал жить своей непонятной, не зависимой от людей жизнью. И напоминал мне сейчас гигантского затаившегося монстра, обладавшего собственной волей и разумом.
Мне казалось, что в любую минуту город способен проявить свой в обычное время скрытый от людей характер. От мрачных мыслей мне не помог избавиться даже коктейль, похожий по цвету на верблюжью мочу, и, покончив с ним, я поспешил покинуть отель.
Вращающаяся пневматическая дверь выбросила меня на улицу так, словно здание было радо освободиться от моего присутствия.
Снаружи царил настоящий зимний холод — это в Барнуде-то! Еще вчера я не знал, куда деваться от тропической безжалостной жары.
Что случилось с этим миром, какая-то космическая катастрофа или здесь действуют свои, неподвластные логике законы? Я почти не сомневался в том, что второе предположение вернее всего соответствует истине, потому что не мог поверить, что кому-то понадобилось переносить экваториальную зону планеты лишь для того, чтобы удовлетворить свой странный каприз.
Я плотней завернулся в свою старенькую, видавшую виды куртку, спасаясь от пронизывающего ветра, и медленно побрел вдоль шестой магистрали, соединявшей центр города с главным торговым комплексом.
Ледяной ветер почти сразу же заставил меня пожалеть о том, что я покинул отель, хотя в этом не было особой необходимости. Я суетился, изображал подобие какой-то деятельности лишь для того, чтобы не дать своему мозгу погрузиться в пучину отчаяния, такого же холодного и мрачного, без единого проблеска огней, как та ночь, что надвигалась сейчас на Барнуд.
Тишина, несвойственная большому городу, давила на психику так, что от нее одной впору было сойти с ума. Казалось, ледяной ветер заморозил все звуки и даже сам, проносясь вдоль улиц, не нарушал царившей вокруг замогильной тишины.
Не хлопали ставни на окнах — потому что здесь не было ставен. Не шелестела листва деревьев — потому что в этом городе не было деревьев. Не гудели провода — потому что здесь не было даже проводов.
Я остановился и с минуту стоял неподвижно, стараясь уловить хоть какой-то звук. Но вокруг было мертво и тихо, как в склепе. Даже метеориты, устраивавшие в знакомом мне Барнуде настоящий фейерверк, здесь не падали.
Ни одна вспышка не освещала небо этого призрачного города. Ни один звук не нарушал его мертвой тишины. Впрочем, в последнем я все-таки ошибался. Какой-то непонятный, назойливо повторявшийся звук все же достиг моих ушей.
Он доносился из стоявшей на углу будки общественного автомата, и будь я проклят, если это не был гудок вызова информационного вифона.
Глава 10
Я бежал к вифону так, словно стартовал на олимпийской стометровке. Но когда до аппарата оставалось не более двух шагов, остановился и почувствовал, как по спине катятся холодные капли пота.
Кто мог звонить в этом мертвом городе? Кто и кому? Все, что меня окружало, все, что происходило вокруг, напоминало какую-то гигантскую мистификацию.
Я чувствовал себя героем телевизионного сериала и испытывал яростное желание добраться до режиссера этой постановки. Но самое главное — я не желал участвовать в игре с неизвестными правилами в качестве пешки, а потому, добравшись до вифона, не спешил включать голосовую связь. Почему-то мне казалось, что из равнодушной черной коробочки аппарата раздастся знакомый демонический хохот, сопровождавший мой перенос в этот кошмарный мир.
Но ведь я мог и ошибаться… И если я ошибаюсь, то сейчас, сию секунду, вызов может прекратиться, и я упущу свой последний и, возможно, единственный шанс связаться с человеческим существом — с единственным, находящимся здесь, кроме меня, человеческим существом… Я знал, что, если вифон сейчас замолчит, я никогда не прощу себе этого промаха, этой единственной, безвозвратно упущенной возможности…
Несколько лет может уйти на то, чтобы тщательно обыскать лишь один из гигантских небоскребов, обступавших меня со всех сторон. Так чего же я жду?
Кнопка медленно утонула в гнезде, раздался щелчок, и будничный, слегка раздраженный женский голос спросил:
— Где вас носит? Я целый час разыскиваю вас по всему городу.
— Кто… Кто это? — Я тут же взял себя в руки и перестал бубнить бессмысленные слова. Я узнал голос этой женщины. — Зачем я вам понадобился, мисс Брове?
— Чтобы поговорить обо всем, что здесь происходит. Думаю, теперь вы готовы к такому разговору.
— Где вас найти?
— Все там же — в городской ратуше. Я надеялась, вы догадаетесь посетить ее в первую очередь, но вас, похоже, больше привлекают магазины без продавцов, — ехидно закончила она.
— Вы что, следили за мной?
— Разумеется. Я здесь именно для этого. Следить за вами.
Я так и не понял, говорит она серьезно или это очередная порция сарказма. Мне надоело общаться с невыразительным серым аппаратом, на котором не светился даже видеоэкран. Я хотел увидеть человеческое лицо, ее лицо.
— Я буду у вас минут через тридцать.
Вифон сразу же отключился, а я какое-то время стоял около него неподвижно, уставившись на погасшую панель, и лишь после того, как вспомнил, что у нее есть возможность непонятным образом следить за каждым моим шагом, направился к остановке каров, попытавшись изобразить на лице полное равнодушие и холодную решимость.
В префектуре с момента моего предыдущего посещения почти ничего не изменилось, если не считать отсутствия служащих и охраны.
Пропускные автоматы, похоже, были отключены. Во всяком случае, я беспрепятственно миновал вестибюль, ни разу не воспользовавшись идентификационной картой.
Порядки в Барнуде-2 значительно отличались от прежних.
Л. Брове сидела за своим столом, как и раньше уставленным терминалами различных устройств. При моем появлении она не подняла головы, сосредоточенно продолжая набирать какие-то команды на одном из терминалов.
До сих пор даже в мыслях я очень редко называл ее по имени. Здесь же, в своей конторе, она была Л. Брове — заместителем мэра, колониальным администратором, продолжавшим выполнять свой долг в этом пустом городе…
Неожиданно мне пришла в голову мысль, что подобное соображение слишком абсурдно, а мой сарказм неуместен. У нее были здесь какие-то другие и пока совершенно непонятные для меня дела.
С равнодушным видом, внешне сохраняя абсолютное спокойствие, я пересек ее большой кабинет и, не дожидаясь приглашения, нахально развалился в одном из боковых кресел, предназначенных скорее всего для важных посетителей. Я к таковым явно не относился. Наконец она соизволила обратить на меня свое высочайшее внимание.
— Вы злоупотребляете моим временем, мистер Егоров. И моим терпением. Для чего вы сменили номер
