Опоздай я хоть на секунду, и главный смысл послания оказался бы навсегда утраченным. Я демонстративно бросил записку в ближайшую урну, изобразив на лице искреннее негодование. Те, для кого предназначалась вторая записка, должны были ее обнаружить. Это отведет от старика возможные подозрения. Видимо, любой контакт со мной уже стал смертельно опасным. Но кто он, мой неожиданный доброжелатель?
Наверняка не из наших… У нас есть более простые и действенные способы общаться друг с другом, не привлекая внимания посторонних. Тогда кто он? Откуда знает обо мне? Откуда ему известно о слежке, которую я до сих пор не обнаружил, и существует ли она на самом деле?
Вопросы теснились в моей голове, однако, для того чтобы получить на них ответы, нужно было найти автора записки. Я знал, что это невозможно. Огромный незнакомый город окружал меня со всех сторон, и даже если я сумею отыскать перекресток, на котором сидел старик, его там скорее всего не окажется. Если за мной на самом деле установлена слежка, вернуться туда, где мне передали записку, будет далеко не самым умным поступком.
В любом случае сам факт этого послания говорил о том, что мое инкогнито раскрыто и скрываться дальше нет никакого смысла.
Решив получить подтверждение своим самым худшим предположениям, я неторопливо дошел до перекрестка, на котором начиналась Зеллингштрассе.
Мне достаточно было бросить один-единственный взгляд на дом номер восемнадцать, чтобы убедиться, что наша самая надежная явка провалена. Букетик цветов под мемориальной доской никому не известного космонавта давно засох. До того как здесь появились посторонние, эти цветы должны были заменяться ежедневно…
Больше не было никаких сомнений — я остался один на один с неизвестными и грозными противниками, которые обо мне знали все. Я же располагал слишком незначительными средствами и слишком скудной информацией, чтобы начинать борьбу…
Глава 2
А на Земле тем временем шел снег. До Управления внешней безопасности наконец-то дошло сообщение о том, что Барнудского отдела больше не существует. Сообщение, отправленное отделением соседней с Зидрой колонии, основывалось на слухах. Тем не менее руководство, обеспокоенное упорным молчанием Барнудского отделения, созвало совещание высоких чинов, чтобы решить наконец, что следует предпринять. Собравшиеся заведующие отделов все еще не могли до конца поверить в случившееся и говорили о Барнуде так, словно и этот город, и сама колония на Зидре представляли собой некую теоретическую проблему, не имеющую отношения к реальной жизни. В конце концов, их отделяло от этой планеты расстояние в десятки световых лет.
Присутствовали только главы отделов, совещание было закрытым, и вел его начальник внешней безопасности генерал Берсарин.
Совещание длилось уже второй час, пора было подводить итоги.
— Итак, мы не можем осуществить военную акцию. Я правильно вас понял? — Берсарин обращался к относительно молодому и от этого излишне самоуверенному заведующему отделом внешней политики полковнику Красникову. Тот утвердительно кивнул, щелкнул застежкой своей папки и еще раз, с некоторым нажимом повторил:
— У нас нет для этого ни малейших оснований. Нет даже официального подтверждения того, что отдел в Барнуде прекратил свою работу. В конце концов, могли отказать линии связи.
— Но ведь официальные сводки от местного федерального управления в Барнуде продолжают поступать?
— Конечно! Именно потому, что они поступают регулярно и не содержат в себе ничего экстраординарного, правительство не поддержит нашу просьбу о военной акции. У нас нет для ее обоснования никаких фактов. Никакой информации.
— Если мы будем сидеть сложа руки и ничего не предпримем, информация не появится! — возразил Красникову шеф оперативного отдела полковник Ветров, у которого в Барнуде бесследно исчезли несколько первоклассных агентов, работавших в местном отделении безопасности.
— Вы послали туда своего представителя и, насколько я понимаю, достаточно опытного.
— Что может сделать один человек в колонии, возможно уже отделившейся от Федерации?!
— Не будем фантазировать, попрошу придерживаться только известных фактов, — недовольно произнес Берсарин, обводя тяжелым взглядом своих подчиненных.
— Факты таковы. Наш агент не вышел на связь в положенное время. Прошла уже неделя после того, как рейсовый корабль, на котором он летел, произвел посадку на Зидре. И это все, что мы знаем наверняка. Остальное слухи и домыслы.
— Откуда известно о благополучном прибытии корабля?
— Есть официальное подтверждение местного колониального управления.
— Предположим, нашему агенту помешали воспользоваться космической связью.
— У нас в Барнуде был собственный канал, но он перестал работать год назад!
— Возможно, всего лишь поломка. Я говорю сейчас то, что нам скажут в правительстве, если мы выступим с официальным предложением военной операции. Пока несомненно одно. Необходимо что-то срочно предпринять нашими собственными силами.
— Какие на этот счет есть соображения? — спросил Берсарин, не любивший принимать ответственные решения самостоятельно.
— Мы могли бы послать корабль. Не военный, торговый, например. Но хорошо его подготовить.
— Слишком долго. Наш агент не продержится в одиночку полтора года. Возможно, уже сейчас он располагает ценнейшей для нас информацией. Надо ему помочь. Мы просто обязаны наладить хотя бы один канал связи с ним.
— Корабль необязательно посылать с Земли. У нас неплохая база на Галеде. Оттуда, если очень поторопиться, можно долететь за пару месяцев. Связь с Галедом работает нормально, — предложил Ветров.
— Вот это уже реальнее, — поддержал Ветрова Берсарин, сразу же уловивший в этом предложении возможность переложить всю ответственность за предстоящую операцию на главу оперативного отдела.
— Подготовьте необходимое распоряжение и позаботьтесь о том, чтобы команда корабля состояла из ваших лучших специалистов. Неплохо, если это будет частный торговец. Такие корабли иногда провозят контрабанду и хорошо платят таможенникам за то, чтобы досмотр проводился не слишком тщательно. Кстати, как ваш человек узнает, что прилетел именно наш корабль?
— Он будет искать любую возможность связаться с Землей, а прилет корабля — всегда чрезвычайное событие для любой колонии.
— Сможет ли наш агент продержаться там пару месяцев?
— Егоров сможет.
Я не продержался и двух дней. Все началось с этого проклятого предсказания. Именно после него я решил проверить явку на Зеллингштрассе и попал в ловушку.
Но, возможно, предсказание здесь ни при чем. Меня вели от самого космодрома. В любом случае мой путь должен был закончиться в одной из приготовленных заранее ловушек. Они прекрасно знали, как непросто взять живым хорошо подготовленного агента, а потому действовали с особой осторожностью.
Как только я увидел, что явка провалена, как только я собрался свернуть в боковой переулок и убраться прочь от этого места, я по напрягшимся мышцам спины, по холодным мурашкам на шее понял, что этого делать не следует.
Это было то, что я называл предчувствием опасности. Я всегда ощущал ее спиной, словно там у меня был спрятан невидимый глаз.
Как только они поймут, что я разгадал их план, они набросятся на меня немедленно. Нужно было вести себя так, словно я ничего не знаю о проваленной явке. Лишь тогда я мог выиграть несколько
