— А разве вы не варвар? Вы даже не догадались предложить мне рамста, мне самой приходится выполнять роль дворецкого. Терпеть не могу отпускать слуг.
— Я не знал, что это такое — ваш рамст.
— Его пьют, представляете? Можете попробовать, не отравитесь.
Он поднес к губам бокал с зеленоватой жидкостью. Напиток отдавал пряностями, молодым вином и еще чем-то смутно знакомым. В общем, запах показался ему приятным. Он пригубил напиток, стараясь определить вкус рамста, как это делают при дегустации хороших вин. Но все его вкусовые рецепторы оказались мгновенно заблокированы. Сергей словно хватанул глоток слишком горячего чая, смешанного с мелкими иголками. Комок огня прошел по пищеводу и начал растекаться по всему телу.
Постепенно неприятное ощущение растворилось в волне тепла, все его заботы, опасения, даже отчаяние, не покидавшее Сергея с момента посещения локаторной станции, — все это стало вдруг мелким, незначительным, не стоящим его внимания.
Он сделал второй глоток и лишь после того, как волна нового жара, прокатившаяся по его организму, исчезла, посмотрел на хозяйку, собираясь поблагодарить ее за отличный напиток. Слова застряли у него на губах.
Напротив него сидела женщина, прекрасней которой он никогда не видел. Нет, это была все та же Чарани. Казалось, в ее облике, в классически правильных чертах ее лица ничего не изменилось, но воспринималось оно совершенно иначе, словно до сих пор он смотрел на нее сквозь мутное стекло и лишь сейчас увидел и оценил это совершенство, недостижимое для земных женщин…
«Твои губы как гроздь винограда…»
Сергей не был поэтом и не знал, что внезапный поэтический приступ вместе с переоценкой ценностей вызван знаменитым любовным напитком лавран. Но он желал эту женщину так сильно, как никогда до сих пор не желал никакую другую.
Это чувство не имело ничего общего с любовью. Что-то древнее и темное проснулось в глубинах его существа. Ему хотелось разорвать на ней одежду, увидеть белизну ее кожи, швырнуть это прекрасное тело, наполненное язвительностью и презрением к нему, на постель. Если Чарани хотела разбудить в нем варвара, то ей это удалось.
Он встал и, пожирая ее глазами, медленно двинулся вокруг стола. Запоздалый испуг вспыхнул в глазах молодой женщины, лишь теперь Чарани поняла, что завела игру слишком далеко, за ту грань, где она становится неуправляемой. Напиток, который производил на лавран лишь легкое возбуждающее действие, способствующее непринужденной беседе, подействовал на землянина слишком сильно. Она видела его расширившиеся зрачки, показавшиеся ей зрачками зверя, и, вскочив на ноги, крикнула:
— Остановитесь, Сергей!
И эти слова, но скорее всего совсем не они, словно ударили Сергея в солнечное сплетение. Он покачнулся, тяжело опустился на свой стул и, обхватив голову руками, медленно, выталкивая каждое слово, родившееся в далеком прошлом, на далекой от него Земле, произнес:
Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Там, на севере, девушка тоже,
На тебя она страшно похожа,
Может, думает обо мне…
Шаганэ ты моя, Шаганэ…
Костяшки пальцев на его руке, вцепившейся в край стола, побелели. Улыбнувшись вымученной улыбкой, он снова медленно поднялся.
— Кажется, мне пора. Простите, если не оправдал ваших ожиданий.
ГЛАВА 44
Ты достигаешь третьих врат сновидения, когда обнаруживаешь себя во сне смотрящим на другого спящего человека и когда этот другой человек оказывается тобой, — сказал дон Хуан. — У третьих врат сновидения, — продолжал он, — ты начинаешь преднамеренно сливать в одно целое реальность сна и реальность обыденного мира. Задача третьих врат сновидения состоит в том, чтобы сделать возможным независимое движение твоего энергетического тела.
Пошел шестой день с того момента, когда отряд Ружаны нашел в скалах подходящую пещеру и, надежно защитив вход от непрошеных визитеров, начал мало-помалу устраивать нехитрый быт на новом месте.
Вечер наступал здесь постепенно — солнце за все шесть дней так ни разу и не показалось из-за облаков. Хорошо хоть, постоянно не шли дожди…
В пещере было тепло и сухо, зато дымно. Большой костер прогревал помещение, но дым, стелясь вдоль потолка, частично оставался внутри. Сейчас над костром жарилась на вертеле тушка небольшого животного, недавно принесенного охотниками.
Ружана сидела у костра и, не отрываясь, следила за языками пламени, словно хотела что-то прочитать в таинственных письменах огня, всегда притягивавших ее своей неразгаданной тайной.
Сегодня она решила наконец сделать то, ради чего так страстно мечтала посадить корабль и выбраться из его металлической оболочки. Попытаться с помощью вирт-сна прорваться сквозь бездны космического пространства, увидеть свой дом, отца, Сергея… Хотя бы только увидеть — о большем она пока не мечтала. Пронести свое энергетическое тело через космическое пространство и не потерять над ним контроль — задача слишком сложная даже для нее. Для этого необходимо пройти третьи врата сновидения, которые никогда раньше ей пройти не удавалось. Мало того, Персиваль во время ее обучения строго- настрого запретил ей даже приближаться к этим вратам. «Те, кто вошел в них, никогда не вернулись. Никому не удалось остаться в живых. Я уже хоронил одного из своих учеников, который дерзнул нарушить запрет. Лишь один человек сумел это сделать в далеком прошлом, но от него осталась только легенда. Никто не знает, какие приемы он использовал».
К вечеру явился Шлеп. Так они назвали странное местное животное, увязавшееся за ними в болоте. Он появлялся теперь почти каждый вечер, гордо отвергал любые попытки угостить его мясом, всем своим видом показывая, что его визит не имеет под собой меркантильной основы. Выполнив обязательный ритуал обнюхивания рук Ружаны, он шел к выходу и укладывался там на подстилке из сухих листьев. Все попытки выдворить его оттуда окончились неудачей, он ворчал и демонстративно лязгал своими мелкими, но острыми зубами на тех, кто посягал на его место. В конце концов на него махнули рукой. Пользы от него не было, но и вреда тоже. Постепенно все к нему привыкли и даже скучали, когда он порой исчезал по ночам и возвращался лишь на следующий вечер.
Как это обычно бывает, если в спешке покидаешь свое жилище, выяснилось, что они забыли на корабле массу нужных вещей. Ружана запретила своим спутникам приближаться к кораблю, опасаясь ордоса. За это время он мог вновь обрести часть своей прежней силы, если какому-то животному вздумалось посетить корабль.
Они закрыли за собой люк, но недавняя охотничья экспедиция, которую возглавлял Гридис, не слишком старательно следующий ее указаниям, сообщила, что люк снова открыт. Хорошо хоть, у охотников хватило ума не подходить к кораблю вплотную.
С каждым днем дисциплина падала. Это неизбежно должно было случиться, после того как исчезла непосредственная угроза их жизням и в силу начинали вступать новые, неписаные законы. Как с горечью сознавала Ружана, это были законы первобытного племени. Лидером становился самый сильный физически человек. И поскольку без крайней необходимости она никогда не демонстрировала свои скрытые возможности, люди постепенно начинали забывать, на что она способна, и все чаще обращались за советом и поддержкой к Гридису. В какой-то степени ее это устраивало — до тех пор, пока новый порядок вещей не касался ее лично.
