завихрения, струйные потоки. Самыми нереальными выглядели фонтаны снега, вопреки законам тяготения взлетавшие вверх около каждого камня, лежавшего на пути тронувшейся лавины. Вся масса постепенно ускоряла движение. Рев нарастал. Казалось, сейчас лопнут барабанные перепонки, казалось, ничто живое не сохранится на ее пути. Ничто не спасет их от надвигавшейся сверху белой смерти. Теперь снег превратился в гигантский вал, несущийся на плато. Все смешалось. Во все стороны летели осколки камней, раздробленных лавиной. Она только еще набирала скорость. Только еще выбрасывала вперед свои длинные, кипящие языки, похожие на лапы фантастического животного. За несколько секунд, понадобившихся лавине, чтобы добраться до плато, Сергей успел подумать, что он даже не представлял, как это выглядит. Все прочитанное, услышанное о ней не давало и сотой доли необходимого впечатления о том, что ожидало его и всех тех, кто сейчас окажется на ее пути…
Не было у него этого представления, и вот он здесь с этой жалкой тоненькой ниточкой провода против взбесившегося белого зверя.
Он уже понимал, видел по масштабам разраставшейся катастрофы, что заряды ничего не изменят, не смогут изменить. Что их булавочные уколы не повернут гигантское тело лавины. И ничего другого они не могли теперь сделать… Сергей видел, как побледневший взрывник непослушными пальцами старается вставить в машинку ключ и ничего у него не получается, ключ не попадает в отверстие. Нельзя было ждать ни секунды, земля под ними покачнулась от удара лавины о плато, с козырька посыпались обломки льда, у самого лица проносились летящие сверху камни. Сергей подумал, что может перебить провод, что они не успеют, лавина уйдет ниже. Вырвал машинку у взрывника, сам вставил ключ, повернул его и увидел, как перед снежным валом выросли такие маленькие на его фоне фонтаны взрывов. Вот они слились в сплошную стену, вставшую на пути лавины, закрывая ей путь в левое ущелье. Но стена была низкой, слишком низкой. В эти секунды голова его работала удивительно четко, он видел и понимал сразу десятки различных вещей. Словно время замедлилось, уплотнилось и каждая секунда растянулась на бесчисленные кусочки мгновений, в течение которых можно было сделать так много, вот только руки не успевали за мыслью, оставались по- прежнему медлительны и беспомощны…
Вал налетел на стену, подмял ее под себя, перевалил через нее и понесся дальше, даже на секунду не замедлив движения. Осталось еще две линии, и с горечью Сергей подумал, что не помогли бы и десять, разве что атомная бомба могла что-нибудь изменить в этом хаосе. И, не дожидаясь подхода лавины, он сразу дважды повернул ключи, приведя в действие запалы обеих заградительных линий, надеясь на то, что небольшая дистанция, оставшаяся между фронтом взрывов и лавиной, даст возможность взрывной волне набрать скорость. Он видел, как взрывная волна ударила по лавине, как все смешалось в ее левом крыле, как отброшенные в сторону массы снега хлынули в правое ущелье, но за ними шли новые, по ним уже нечем было ударить, ничто не могло изменить направление их движения. Разделившись на два рукава, лавина пронеслась над плато. В то же мгновение их накрыли облака снега. К счастью для них, это не был плотный снег самого лавинного тела. Мелкая снежная пыль, сбитая с плато, сразу же отрезала их от окружающего мира. Лишила воздуха. Люди не могут дышать снегом. Сергей оторвал кусок подкладки, завязал им рот а нос, но это мало помогло, снег проникал сквозь материю. Мучительные приступы кашля не давали вдохнуть ни глотка воздуха. Задыхаясь и теряя сознание, он думал о том, как необыкновенно тихо стало вокруг. Снежное чудовище ушло вниз. Они ничего не сделали. В озеро рушатся многотонные массы снега. Вода, перехлестнув через завал и подхватывая по пути массы породы, превращается в сель, стремительно несется к комбинату… Эвакуировать людей не успеют.
Дышать стало легче. С каждой секундой воздух становился чище, он уже видел смутные нереальные фигуры, висящих на страховочных ремнях людей. Нужно было сделать над собой усилие, чтобы удержать ускользающее сознание, но он не сделал его. Он медленно проваливался в ледяную яму, в которой не было ничего, кроме темноты, и где не надо было думать об этом несущемся к людям грязевом потоке.
Окончательно пришел в себя Сергей на станции. Смутно помнил, как его несли на носилках, как спускали на веревках со стены, мелькали незнакомые лица спасателей, он слышал обрывки разговоров, потом снова провал. Кто-то растирал его спиртом. Горечь лекарства во рту. Или это было не лекарство? Другая горечь? Он приподнялся, опершись на подушку. Боли не было. Вообще ничего не болело. Плохо слушались мышцы, словно его набили ватой, как детскую игрушку. Рядом на стуле сидела Наташа. Секунду он смотрел на ее осунувшееся, побледневшее лицо и отвернулся, прежде чем она успела заговорить. Ничего не хотелось слышать. Ни о чем не хотелось думать. Хотелось снова в ту спасительную холодную темноту, в которой не было ни мыслей, ни звуков.
– Хочешь спрятаться? – тихо спросила Наташа. – Мне объяснили, что так может быть, но я не поверила…
Сергей почувствовал внезапный приступ злости. Что она могла знать? Разве она была там с ними? Какое право имела так говорить?
– Дай мне напиться, – попросил он и удивился тому, как четко и ясно прозвучал его голос.
Наверно, она права. Больше нельзя прятаться от самого себя. Пора выяснить, что произошло, и отвечать, раз уж виноват. Он пил большими глотками и чувствовал, как постепенно уходит тупое ватное бессилье, словно ему не хватало только кружки компота, чтобы окончательно прийти в себя.
– Что с Хакимовым и остальными?
– Все живы. Только обморозились немного. Тебе досталось больше всех.
– Что с комбинатом?
– Все обошлось. Все хорошо, Сережа. Ты не волнуйся.
– Что ты меня успокаиваешь, как ребенка! Говори, что с комбинатом?
– Мне сказали, что вы со Строковым сделали все, как надо. Обезвредили лавину. Все кончилось благополучно.
– Благополучно?! Я же видел, как лавина пошла в правое ущелье!
Он вскочил с кровати и как был в одном белье, завернувшись в одеяло, выбежал из комнаты. Его качало, коридор расплывался перед глазами, но через две двери была уже комната Хакимова, и он ввалился в нее, даже не постучав. Хакимов сидел за столом рядом с Саидой.
Они пили чай.
– Заходите, Сергей Александрович. Чаю с нами попейте.
– Вы что, сговорились тут все?! Что с комбинатом?
Сколько жертв?!
– Не было жертв. Я вам говорил, Павел Степанович не такой человек, он добьется. Ему выделили
