По перрону прошелся мент. Напротив нас сержант тормознул и даже просунул голову в вагон. Но, видимо, контур вокруг нас «преломляет» добросовестно. Мент помахал рукой машинисту. Свет погас, и нас увезли в тоннель…
Что-то у меня в попе шевелится, типа, шила… Очень хочется проверить старую байку. И заодно – собственные способности. А ну, напряжемся, на всякий случай, прищурившись! А ну, прохрипим на божественном языке КШТРЫ:
– Свет!!!
М-да… Выясняется, что нам налгали. В вагоне стало еще темнее. Как у негра где-то.
– Ты попробуй, как положено, – невинным голосом посоветовал Петр Павлович: – Да будет свет!.. Ну, как в оригинале.
И я, как последний лох, повелся! Торжественно и с надутыми щеками:
– Да будет…
Угу! Хрен чего будет. Зря я величественно машу рукой и надуваю щеки. Света не прибавилось. Зато рядышком в потемках раздается подозрительно ритмичный хрип. Понятно. Этот приколист стоит и втихаря ржет! Лихо подколол! Представляю, как мои божественные ужимки выглядят со стороны! Похоже, действительно, можно обхохотаться. У меня у самого что-то булькает внутри. Не могу… Ха… ха… ха…
Поезд встал. Петр Палыч перестал ржать и сказал:
– Давай лучше по-другому. Повторяй. Усилить мою восприимчивость ночного зрения до максимально возможной. Время – ноль.
– …ТБМУСХ КЦАРГТ ЖДЛООПР – ЙГЛБ! – прохрипел я.
Хлоп! По векам полыхнуло зеленым пламенем. И вдруг стало светло. Не как днем, естественно. А примерно как в белую ночь. Клево! Только…
– Это надолго?
– Не захочешь по-другому – так навсегда.
– А днем?
– А что днем? Зрение-то – ночное.
Поезд дернулся, явно собираясь выехать из депо обратно. Неужели придется снова мотаться по городу из конца в конец?! Надо с этим как-то бороться:
– Может, притормозим здесь?
Петр Палыч хмыкнул:
– Способный парень! Для этого надо знать, что сломать. Или – кого этой проблемой озадачить.
– Так, если у нас заклинит тормоза…
– Вот я и говорю – где эти самые тормоза?
Действительно… Кто его знает, как они выглядят.
– А диспетчер?
– Где?
– Вот телки-метелки!..
И что теперь? Если мы, боги, ничего не можем сделать даже с метрополитеном? Не-ет! Так не бывает! Поезд дальше не идет. Однозначно!
– Отключить все силовые поля. Радиус – двадцать мер длины вокруг меня. Время – ноль!
И свет в тоннеле потух. Поезд замер, как вкопанный. Вот так!
– Круто! – пробормотал Петр Палыч: – А город подумал – ученья идут…
Наведем маскировку… Есть! Теперь можно прилечь на скамейку и завязать светскую беседу:
– Расскажи, почему только на Земле могут появиться боги? Остальные эксперименты не удались?
– Потому, что здесь мы сами материализовались в белковые тела. Первый раз.
– А до того?
– Ну, какая тебе половая разница, подросток? Хочешь, придумай себе пространственные волны. Хочешь – разумные кварки-шкварки… Главное, что мы изобрели гормональное счастье. Вот это – кайф! Ты же видишь – какой мы только жизни ни наплодили. Было здорово! А чтобы, обретя тела, не утратить власти над Вселенной, мы ее перекодировали. Каждый электрон, каждое нейтрино, любую волну. Так, чтобы можно было управлять ими с голоса. Пространственно-временные нанотехнологии… Впрочем, об этом не будем. Короче, для этого и создан язык КШТРЫ.
– То есть и людей создали вы?
– Ага. По образу и подобию, сын мой. Вот как нас было двадцать семей на вокзале, так мы и наплодили клонов. Только вышла такая фигня – нам же не клоны были нужны, а братья. Тут почкованием вопрос не решить. Поэтому и встроили мы человечеству что-то типа выключателя. Который человек мог отключить, достигнув совершенства…
И тут меня осенило:
– Так вы же всех сделали смертными?!! И на кой это было надо?
