– О нет, все очень вкусно, – ответила Маргарет, надеясь, что ее отказ не очень обидит хозяйку. – Дело в том, что мне действительно не надо есть так много.
Пока Тревор переводил ее слова, Маргарет смотрела на Софию. Пожилая женщина покачала головой и что-то сказала. Тревор улыбнулся.
– Что она сказала? – шепнула Маргарет.
– Она сказала, что раз ты замужняя женщина, тебе нужно много есть.
– Но почему?
Тревор окинул ее пристальным, оценивающим взглядом, медленно коснулся им ее губ, плеч, рук, а потом посмотрел ей в глаза.
– Потому что не исключено, что ты ешь за двоих, – наконец ответил Тревор.
Маргарет опять покраснела. Увидев такую реакцию, София рассмеялась. В ее искрящихся глазах светилось материнское одобрение. Она с чувством потрепала ее по щеке и только потом отвернулась.
Тревор не смеялся. Он просто смотрел на нее, улыбаясь одним уголком рта, и Маргарет вновь иочувствовала, какую власть он имеет над ней. Взгляд Тревора завораживал, заставлял ее забыть обо всем на свете. Маргарет казалось, будто в мире остались только она и Тревор. Именно таким образом влюбленный жених мог смотреть на свою юную жену – интимным взглядом, говорящим о нежности и любви, о скрытой страсти и секретах, доступных лишь им двоим.
Это было притворством, но у Тревора это хорошо получалось. Так хорошо, что на мгновение Маргарет показалось, будто он действительно любит ее.
Он отвел взгляд раньше, чем это сделала Маргарет, и чары рассеялись. Девушка приняла из рук Софии чашку кофе, а Тревор вступил в разговор с мужчинами. Искоса глядя на него, Маргарет думала, что же на самом деле он чувствует по отношению к ней.
С жестокой откровенностью Тревор называл ее испорченным ребенком, но она все еще могла слышать его опаленный страстью голос, шепчущий ей о том, какая она сладкая и желанная. Тревор дразнил и смущал ее, командовал ею, но он спас ее от бандитов. Ему нужны были только ее деньги, но он смотрел на нее так, как будто желал завоевать ее любовь. Одним своим словом Тревор мог привести ее в бешенство, одним поцелуем – возбудить в ней страсть. И каждый раз, когда ей казалось, что она раскусила этого мужчину, он все переворачивал с ног на голову.
Тревор что-то сказал, и мужчины вокруг рассмеялись, а Густаво одобрительно хлопнул его по плечу. Он едва знал этих людей, но создавалось впечатление, будто он был частью их семьи, просто еще один сын, который пришел в гости к отцу и матери на воскресный обед. Однако собственный брат Тревора выгнал его из дома. Маргарет не знала, можно ли верить истории, которую он рассказал, но сердце говорило ей, что Тревор не лгал. Но может быть, только глупцы доверяют голосу сердца?
«Я еще не раскусила тебя до конца, Тревор Сент-Джеймс, – думала Маргарет, наблюдая за ним. – Но я постараюсь это сделать».
Когда еда подошла к концу, дочери Густаво и Софии вместе с внуками отправились по домам, и в кухне воцарилась тишина. Густаво и Тревор вышли на улицу, чтобы выкурить по сигарете, а София начала убирать со стола. Маргарет предложила ей помощь, но женщина налила ей еще кофе и отослала с кухни.
Девушка направилась вместе с чашкой в общую комнату и сразу же обнаружила в одном углу на маленьком столике самодельную шахматную доску и коробку с деревянными фигурами. Когда Тревор появился на пороге комнаты, он увидел ее рядом с доской и подошел поближе.
– Ты умеешь играть? – спросил он.
– Да. Папа научил меня играть еще в детстве.
– И у тебя получается?
Маргарет воинственно вздернула подбородок и повернулась к нему:
– Настолько получается, что однажды я его обыграла, и с тех пор он перестал играть со мной в шахматы. Мой папа не из тех, кто любит проигрывать.
– Легко в это верю. – Тревор поставил перед ней стул. – Ну что, сыграем?
– Конечно, – согласилась Маргарет, – но предупреждаю тебя, так же как предупреждала папу: я не позволю тебе выиграть только потому, что ты мужчина.
– Боже упаси! – Он подвинул ее стул к доске, а сам сел напротив.
– Играя с джентльменами, леди не должна позволять, чтобы дух соревнования взял верх над ее благоразумием. Будет лучше, если она проиграет, чтобы не ранить чувства мужчины и не оскорбить его гордость.
Тревор ответил, качая головой:
– А я-то считал, что дамы проигрывают мне только потому, что делают это хуже меня. Что ж, еще одной иллюзией меньше.
Маргарет рассмеялась:
– Посмотрим, как ты сыграешь на этот раз.
Она достала из коробки белую фигуру, но Тревор вырвал ее из руки Маргарет прежде, чем она успела поставить ее перед собой на доске.
– Поскольку мы не делаем скидку на пол игрока, значит, не даем даме право первой начинать игру. – Он вытащил из коробки черную пешку и спрятал руки под столом. – Все ради духа честной игры, конечно, – добавил Тревор, вынимая руки, сжатые в кулаки.
Маргарет не могла поспорить с этим, хотя привыкла к тому, что в шахматах женщинам дозволялось делать первый ход. На мгновение она замешкалась, а потом указала на левую руку. Тревор разжал кулак. На его ладони лежала черная пешка. Он подал ей фигуру со словами:
