старшим сыном купца, который неожиданно пожелал присоединиться к ним по дороге в родные края.
Рей стоял на носу передней лодки. Рядом с ним кутался в дорожный плащ Ким. На плече у него висел тюк с вещами, на поясе – меч. Приятели смотрели вперед, как будто надеясь что-то разглядеть в тумане, и тихо разговаривали. Восходящее солнце, яркое и холодное, как отсвет огня на стальном лезвии, блестело сквозь хмарь.
Рей рассказывал, приглушая голос, чтобы не услышали гребцы:
– …нашли только следующим утром – мертвого, мордой в волшебном тазике, с перерезанным горлом. Во дворе было не протолкнуться от зевак, пока не явились стражники из управы охраны мира и порядка, всех разогнали, опечатали дом. Потом подключились сыскари, начали снимать показания… Я ничего не знал, пока меня не вызвали на допрос. Промурыжили в управе до самого вечера…
– Почему именно тебя? – мрачно спросил Ким.
– Так мое имя было в списке посетителей! Хорошо хоть, теперь прохожу по делу не обвиняемым, а свидетелем. Пришлось и твое имя назвать, ученики показали, что нас было двое. Извини, что не мог предупредить раньше заката, меня отпустили, когда уже стемнело. Не приходили вчера из управы по твою душу?
– Нет пока. М-да, похоже, я вовремя решил убраться из дворца Вольсон. Дядя меня просто убил бы, если бы узнал, что я опять влип в какую-то уголовщину. Не далее как на прошлой неделе он вытаскивал меня из тюрьмы, потом с результатами экзамена разбирался, а теперь еще и это… Кого подозревают-то?
– Ну, главная версия, «для широкой публики» – в Сонаке появился разбойник – кочевой варвар.
– Почему именно варвар?
– А потому: если набрался наглости залезть в дом такого прославленного гадателя, как Кушиура, – значит, чужак и притом дикарь, который не боится ни здешних богов, ни демонов.
– Да, логика…
– Сыскари разрабатывают еще одну версию, более правдоподобную: происки конкурентов. Кушиуре многие завидовали, вполне могли нанять убийцу. В ее пользу говорит то, что из дома ничего не украдено, кроме волшебного тазика.
– Погоди, ты же сказал, что в тазике-то его и нашли!
– Ага. А потом он исчез, прямо из-под носа у десятка стражников. И надо сказать, тот, кто его спер, очень грамотно поступил, потому что обвинение выдвинуто не только по статье «убийство», но также «осквернение ритуального предмета», что гораздо серьезнее, а если нет предмета, то нет и…
– Да как же его украли из опечатанного дома?
– На базаре болтали, что вчера днем, когда народ толпился во дворе и в доме, там шатался какой- то юродивый. Пришел во двор, потолкался и ушел, прихватив тазик. Колдун, наверно.
– Чудеса, чтоб их, – пробормотал Ким.
– Это еще не все чудеса. Знаешь, что мне рассказали отцовские приказчики? По базару ходит страшный слух. Один стражник спьяну проговорился, – Рей понизил голос, – что горло у Кушиуры было не перерезано, а перегрызено…
Ким шепотом выругался. Втайне он ожидал услышать что-то подобное: уж больно гнусно все складывалось после их похода к Кушиуре. Вечером – очередная ссора с дядей. Вдохновленный предсказанием Ким предпринял еще одну попытку убедить князя Вольгвана, что чиновник из него не получится. Кончилось всё тем, что его отчитали как мальчишку и отправили к себе в покои – хорошо хоть не отшлепали. Так что, когда поздно вечером от Рея пришла записка об убийстве Кушиуры, а также о том, что Рей отплывает на рассвете, Ким понял – пришла пора делать выбор. До поздней ночи он ворочался, не зная, какое принять решение. А ночью ему приснился отвратительный сон: пожар, охваченный огнем дом среди леса и волчий скелет, выходящий из пламени…
– Как ты считаешь, можно рассматривать гибель гадателя как плохое предзнаменование в дорогу? – произнес он, хмурясь.
– Беды гадателя, да будут к нему милосердны адские духи, нас никак не касаются, – проворчал Рей, так и не простивший покойному Кушиуре бездарного предсказания и потраченной впустую суммы. – А если гадатель даже не сумел предсказать собственную гибель, грош ему цена и подавно…
– О, посмотри! – перебил его Ким. – Какая красота!
Клинки солнца наконец рассекли туман. Гладь реки вспыхнула, как жидкое пламя, по воде побежала огненная дорожка, уперлась прямо в барку. Ким и Рей одновременно зажмурились.
– Вот так простор! – восхищенно выдохнул Ким, осматривая реку из-под сложенной козырьком ладони. – Дальнего берега не видать!
Рею вдруг захотелось сделать что-нибудь особенное. Такое, что символизировало бы важность и уникальность этого момента в его жизни, отметило первый шаг на долгом и трудном пути к бессмертию. Рей хорошенько покопался в памяти – и придумал. Он поднял руки к прическе, расплел косу и тряхнул головой. Черные пряди разбежались по спине до самого пояса.
– Так делали наши предки-чиновники, уходя в горы, – объяснил он, отвечая на удивленный взгляд Кима. – Это древний обычай, память о нем сохранилась только в песнях. Он означает – долой светские условности, обязанности и правила. Впереди – свобода!
Ким поглядел на друга и тоже распустил волосы.
– Одеяния скидывать, надеюсь, не надо? – уточнил он. – Отшельникам вроде как полагается ходить голышом?
– Вот вечно ты все опошлишь!
Несколько минут они стояли неподвижно, глядя, как утреннее солнце разгоняет хмарь, а встречный ветер развевал их волосы, словно черные знамена. Ким вдруг хихикнул:
– Как бы гребцы нас не приняли за двух призраков.
Рей тоже усмехнулся, одним движением закрутил волосы в пучок.
– Ладно, пошли спать, что ли. Нам еще плыть и плыть…
Весь день барки шли без особых приключений, оставляя за бортом однообразные равнинные берега, рисовые поля, яблоневые сады и богатые села центрального Мирана. На ночевку караван остановился довольно рано, причалив к длинной пристани недалеко от большого поселка Две Сливы, популярного перевалочного пункта среди тех, кто направлялся из столицы к югу, в верховья. Солнце клонилось к верхушкам прибрежных ив, в розовом небе кричали чайки. Ким и Рей, выскочив с барки в числе первых, прогуливались вдоль пристани, чтобы размять ноги, и обсуждали насущный вопрос: дождаться ли, пока приказчики Люпина приготовят свой ужин, или отправиться в поселок и поискать там местную харчевню. На вытоптанной траве уже расположились на отдых группы других путешественников: разводили костры, варили лапшу с бараниной, ругались, обменивались шутками и пинками. Между кострами сновали местные бабки, сгибаясь под тяжестью огромных дымящихся горшков на коромыслах, и, стараясь перекричать друг друга, приглашали путников угоститься домашней пищей. Ким высмотрел бабку с ведром вареных раков, подозвал ее к пристани и принялся торговаться.
– Глянь, что у меня есть, – сказал Рей и достал из рукава маленькую черепаху. Черепаха смешно шевелила в воздухе чешуйчатыми лапами.
Ким посмотрел довольно равнодушно.
– Зачем тебе? В суп?
– Не угадал. – Рей щелкнул черепаху по носу, и она лениво спрятала голову под панцирь. – Это подарок сестрице Солле. Вчера купил на рынке. Она давно просила. Хочет гадать по ней о женихах. Семнадцатый год пошел девке, а она еще не просватана…
– Понятно. – Ким потыкал пальцем в черепаху, но отклика не добился. – Эта тварь у тебя не сдохнет по дороге? Чем она питается?
– А бес ее знает. Я выпускал ее в траву, она рвала какие-то побеги… Впрочем, вяленое мясо тоже жрет будь здоров…
Внимание Рея привлек какой-то шум. Шум доносился со стороны поселка. Вдалеке на дороге поднялось облако пыли.
