– Не обычная торговая барка. Большой такой, черный с красным, узкий парусник, два ряда весел…
– Военный, – сдавленным голосом сказал Кагеру.
– Как вы угадали? На берег сошел целый отряд, человек, наверно, двадцать. Все в железе, в раскрашенной коже, с вымпелами…
– Под чьим гербом? Княгини или наместника?
– А бес их знает, я в гербах не разбираюсь. Ихний командир собрал всю деревню и сделал объявление. Дескать, ищут они мальчика лет восьми, по имени Мотылек, украденного на каком-то острове в дельте, название запамятовал… И все приметы мальчика перечислил. И плакат на пристани повесил. И большие деньги сулит тому, кто укажет, где его держат…
– Ты ведь на них не польстился? – вкрадчиво спросил Кагеру, с безмятежным видом попивая чай.
Мамуши сделал вид, что смертельно оскорблен таким предположением.
– Помилуйте! Кто ж соседа продаст? А вот кто заткнет рот плотогонам из Йогарасу… Они ведь на вас, сударь, давно зуб точат, еще из-за тех дел с Господином Холерой…
Произнеся имя страшного квисина, староста сложил пальцы в охраняющий знак.
– Ничего, – спокойно сказал Кагеру. – Пусть приходят. Они ничего не найдут. Какой еще мальчишка? Да это был просто морок! Вот ты, Мамуши, видел у меня восьмилетнего мальчика?
– Я-то, допустим, не видел, а остальные? Свидетелей слишком много, господин Кагеру, всем глаза не отведете. – Мамуши вздохнул. – Объясните мне, почему такая суета? Вы что, княжеского сына ненароком сперли? Почему его с войсками ищут?
– Не твое дело, – задумчиво проговорил Кагеру, глядя на золотистые облака.
– Мое – не мое, а у вас, сударь, времени совсем нет. Может, день, два, пока солдаты сюда через перевал доберутся. Не мне вам советовать, но лучше бы вам взять своих волков, мальчишек и прочую нечисть – и дунуть куда-нибудь на север, в горы…
– Ага. Подальше отсюда. А вы и рады.
Староста деликатно промолчал.
– Вы нам были добрым соседом, господин Кагеру, да уж больно… как бы это выразиться…
– Опасным? – подсказал знахарь. – Непредсказуемым? Пугающим? Нежелательным? Ладно, не кривляйся, Мамуши. Я прекрасно понимаю, каково это – иметь в соседях мокквисина. Все равно что жить на вулкане. Хорошо, я принимаю твой совет. Постарайся сделать так, чтобы твои родственники не болтали хотя бы пару дней. Вам же выгоднее – не попадете в соучастники. За это время я закончу свои дела и исчезну из здешних мест навсегда.
– Счастливого пути, всяческих благ и удачи в северных горах, – не скрывая облегчения, пожелал Мамуши.
Проснувшись, Мотылек долго сидел на краю постели, пытаясь успокоиться. Еженощные кошмары выматывали его. Он чувствовал себя так, словно уже третью ночь умирал, а утром воскресал, однако безо всякой надежды на избавление. Такое ощущение, что эти кошмары кто-то насылал нарочно…
Из-за неплотно задвинутой двери пробивалась полоска света. Похоже, Кагеру не спал. Мотылек прислушался – и отчетливо услышал его голос. Бремя от времени монолог знахаря прерывали тихие реплики Сахемоти. Кажется, чародеи ругались. Мотылек встал, приоткрыл дверь пошире, вернулся в кровать и начал слушать.
– …не понимаю! – раздавался резкий голос Кагеру. – Если есть умысел, то в чем он? Зачем мне полудохлый бродяга? Я призывал бога-вани. Почему пришел ты?
Сахемоти что-то негромко проговорил.
– Я уверен, вани – это ты! Понимаешь – ты! Твое имя – Сахемоти?
– Это ты так утверждаешь.
Кагеру тихо, злобно выругался.
– На что ты намекаешь?
– Ни один заклинатель не застрахован от ошибки, – миролюбиво ответил Сахемоти.
– Тогда, к бесам,
– Я уже раз сто говорил, что я ничего не помню.
– А если ты – не вани, безымянный бог древнего Кирима, то за каким бесом ты мне сдался?
Сахемоти ничего не ответил. Мотыльку послышался только усталый вздох. После паузы снова донесся голос Кагеру, полный сдержанной злости.
– Хорошо. Если ты не безымянный бог – давай, убирайся отсюда. У меня тут не постоялый двор.
– Не надо издеваться. Ты сам знаешь, что я не могу уйти. У меня просто не хватит сил. Я умираю от голода…
– Да, умираешь – и не можешь съесть ни крошки. А знаешь почему? Тебе нужна особая пища. Я уже объяснил, какая…
Сахемоти что-то ответил полушепотом. Мотылек не расслышал. Он выскользнул из-под одеяла и подкрался к двери. Тут было слышно гораздо лучше.
– Повторяю еще раз, – бесцветным голосом говорил Сахемоти, – я ничего не помню, а на слово верить тебе, представь, не хочу. И сам ты, мокквисин Кагеру, мне не нравишься. Сдается мне, ты хочешь провернуть со мной ту же штуку, которую провернул с тем несчастным безымянным, что заточен у тебя в клетке в хлеву…
– А что, у тебя есть выбор? Ты ведь и вправду умираешь. Плохо бывшему богу воплотиться в умирающего странника… но еще хуже стать развоплощенным духом без надежды на новое рождение…
– Угрожаешь? – усмехнулся Сахемоти. – Богу?
–
– Я не желаю крови, – отрезал Сахемоти.
– Ой, только не надо врать, что тебе не приносили человеческие жертвы!
– Я устал тебе говорить, что ничего не помню!
Кагеру помолчал и сказал тихо:
– Я ведь и без твоего согласия могу обойтись.
Сахемоти ответил не сразу.
– Ты меня боишься, мокквисин, – неожиданно сказал он. – Не уверен, что поймал нужного тебе бога. Не знаешь, кто я и на что я способен. И что ты способен со мной справиться. Что у тебя хватит на это умения и сил…
– Надо же, какой проницательный, – желчно ответил Кагеру. – Допустим, боюсь. А сам бы ты не боялся на моем месте? Если такой умный, загляни в меня еще раз и скажи – отступлюсь я от своего замысла или нет?
– Не отступишься, – сказал Сахемоти почти сразу. – У тебя ведь тоже нет выбора.
