на открытое место, Серёга всадил бы в неё не одну пулю. Но, подержав мушку на левой лопатке вепря, он опустил ружьё. Стрелять нельзя. Поблизости могут оказаться люди. Увидят Сергея, наткнутся на раненого Валерия, догадаются, сообщат в милицию. Нет, горячку пороть не следует. Надо обдумать, как действовать дальше. Валерий, понятно, уполз. Вот и след оставил... Хотя снегу насыпало по колено. Немудрено, что сразу не заметил. 'Хоть бы его растерзали хищники!' -- подумал с надеждой. -- 'А что? Очень может быть!' Прошлой зимой тигр загрыз тракториста на лесосеке. Летом медведица разорвала женщину, которая собирала малину и напугала медвежат. Были в этих местах и другие случаи нападения зверей на таёжников и лесорубов. Правда, отваживались нападать на людей лишь старые, больные звери. Прошлой зимой старожилы не советовали Сергею преследовать раненого медведя. Не послушал, махнул рукой, положился на 'бельгийку'. Медведь перехитрил. Зашёл сзади, залёг, выскочил из бурелома, с рыком погнался за охотником. Серёга, почти не целясь, пальнул в него и с перепугу упал, выронил двустволку. Медведь с пулей в брюхе проскочил мимо, свалился с каменной кручи, издох, растаскивая внутренности по камням. 'Почему бы и Валерию не попасть в когтистые лапы?' -- мечтал Сергей, складывая в рюкзак найденные патронташ и отстрелянные гильзы. Разбросал ногами кучу кедровых шишек, закинул за спину дробовик Валерия и пошёл по оставленной им борозде.
'Что делать? Оказать Валерию помощь и ответить перед судом? Платить за лечение, работать на лекарства? А кто поверит, что ранил случайно? Ведь вчера они поссорились...'
Снег уже не валил хлопьями, сыпал мелкой крупой. Ветерок подул заметнее, стряхивая иней с ветвей. На открытых местах мела позёмка, напоминая о перемене погоды. К ночи мороз ударит... Пусть Валерий ковыляет, сколько сможет. Где-нибудь свалится, замёрзнет. Вряд ли выберется сам. И Сергей, не спеша, поминутно останавливаясь и просматривая пространство перед собой, словно тропил зверя, неслышно пошёл по заметным углублениям в снегу. Бороздка спустилась с сопки, перечеркнула распадок, поднялась вверх по руслу высохшего ручья. Иногда Сергей терял её среди густых зарослей, но, обойдя чащу, вновь находил на ровном снегу. И чем дальше след уводил от лесосклада, тем явственней, заметней становилась борозда. Сергей понял: приятель не собирается умирать и направление точно держит. На дорогу! Но впереди перевал, и раненый, конечно, его не одолеет! А если справится? Вон сколько уже прополз, а борозда всё тянется, тянется... На то, что Валерий заблудится, сгинет в тайге, нет надежды, ведь у него компас! Нашёл в рюкзаке. Потому и направление держит точное. Чего доброго, до темноты будет на перевале. А там машины, люди - всё и раскроется!
Пальцы Сергея крепко сжали 'бельгийку'. Он посмотрел кругом, прислушался. Ни звука. И снежная круговерть не утихает. Это хорошо: пурга заметёт, спрячет до весны. А там... бензинчику канистру... Сергей глянул на часы: половина пятого. Через час начнёт смеркаться. Издали стрелять - не попадёшь. Подойти ближе - заметит. Стрелять лучше из укрытия. Надо отрезать ему дорогу, обогнать справа и затаиться... Пусть подползает. Сергей повернул направо, ускоряя шаг, срываясь на бег там, где было возможно. У старой, кряжистой липы, ободранной когтями гималайского медведя, остановился, перевёл дух, прикинул расстояние. Пора заворачивать влево. Впереди желтело сухой осокой и камышом маленькое болотце. 'Как раз напротив перевала, -- определил Сергей, -- там и спрячусь'. Он торопливо двинулся к болотцу, озираясь, присматриваясь к снежной поверхности: не пропустить бы след Валерия. И не сразу сообразил, почему в закрытом от ветра кедраче так сильно раскачивается камыш. И откуда это болотце вообще тут взялось? А когда понял, похолодел: в сумерках за рыжую осоку принял полосатых тигров. Хищники, медленно помахивая хвостами, повернули головы, и, казалось, вопросительно уставились на незваного гостя. Рядом с ними лежала разорванная кабанья туша. Голодные тигрица, тигр и рослый тигрёнок не спешили покидать пиршество. Тигр оскалил окровавленную пасть, подобрал задние ноги, приготовился к прыжку. Шерсть волнами заходила по его спине, нервно задёргался кончик хвоста.
Человек, объятый ужасом, забыв о разрывных пулях в своем ружье, попятился и бросился бежать. Тигр понял, что никто не покушается на его добычу, успокоился и улёгся на снег. Тигрица и малыш вернулись к кабаньей туше. Но Сергей этого уже не видел. Он опомнился от бешеного бега на лесовозной дороге и только теперь заметил, что, спасаясь от страшных зверей, потерял рюкзак и оба ружья.
Отпечатки тракторных гусениц, пятна мазута чернели на дороге. 'Техника пошла через перевал', -- понял Сергей, в изнеможении усаживаясь на брошенную шоферами старую автопокрышку. Теперь Валерия найдут. Скорее в машину!
'Лэнд-Крузер' краснел за изгибом дороги. Тяжело дыша, кинулся к автомобилю, на бегу выхватывая из кармана брелок с ключами. Смахнул ладонью снег со стёкол, рванул дверцу. Он смутно представлял себе, куда и зачем едет, но упрямо давил на акселератор. Снежная пыль вихрем поднималась из-под колёс.
... Отталкиваясь одной ногой и кое-как продвигаясь на правом боку, Валерий не видел ничего, кроме белеющего перед глазами снега.
А вот и ручей! По занесённому снегом гладкому льду, цепляясь за кочки, торчащие вдоль берега, Валерий насилу подобрался к водовороту, крутящему прошлогодние листья, жадно припал губами к студёному потоку. Утолив жажду и смочив лицо, долго лежал, опершись руками о холодные камни, всматривался в песчаное дно. Стайка юрких пятнистых хариусов выскочила на мелководье. Валерий ударил растопыренной ладонью по воде. Чуткие хариусы исчезли так же мгновенно, как и появились.
Казалось, его мукам не будет конца. Но он продолжал изо всех сил карабкаться вверх. Вот и дорога. Тяжело дыша, приник лицом к зубчатой колее и затих. Ночь ещё не успела поглотить тайгу, когда скрюченную фигуру Валерия ослепили фары лесовоза...
'Что сказать Егорычу? Куда подевался напарник? -- думал Сергей, подъезжая к усадьбе пчеловода. -- Скажу, уехал в город на попутном лесовозе'.
В доме Егорыча на кухне горел свет. За ситцевой занавеской, рядом с большой геранью маячила фигура. 'Егорыч дома. Шапки шьёт', -- поднимаясь на крыльцо, отметил Сергей. Против ожидания дверь оказалась открытой. Несколько удивлённый этим обстоятельством, он поелозил ладонью по войлочной обивке и, найдя ручку, рванул на себя. Первое, что бросилось в глаза: форменная тужурка милиционера, сидящего за столом. Пожилой капитан что-то сосредоточенно писал, дымя сигаретой. На полу в беспорядке громоздились вороха выделанных и ещё сырых соболиных, норковых, барсучьих, колонковых, рысьих шкурок, меховых шапок и воротников. Рядом с кучей мягкого золота безобразно смотрелись запыленные бутылки самогона и бидоны с брагой, окровавленные капканы, жестяные банки с боевыми патронами. На столе в раскрытом чемоданчике следователя одиноко лежали толстые пачки купюр, изъятые при обыске из тайника. В углу кухни, недвижимые и строгие от сознания своей значимости, молча восседали на лавке понятые - соседи Егорыча. Хозяин сидел рядом, облокотясь о нетопленную печь, с понуро опущенной головой.
Ничто не ускользнуло от мимолетного, но острого взгляда Сергея. По спокойной деловитости капитана, по отрешённому лицу Егорыча и завистливо бегающим глазам понятых, их поджатым в злой усмешке губам Сергей понял: его мечта о красивой жизни рухнула. Он схватился за дверную ручку. На улице стукнула калитка, залаял Шарик. В сенях послышалось шарканье ног, и в избу, оттолкнув Сергея, ввалился участковый инспектор милиции Григорий Мордвинов.
Сергей вяло опустился на подставленный стул. 'Всё, конец! Попался, как глупая куропатка! Теперь не отвертеться. Егорыч, конечно, признался, кто выделывал шкурки, а кто продавал шапки и манто на городской толкучке. Хорош гусь! Прикидывался простачком в охотничьем деле! Вон сколько втихоря добыл зверя! Сам, решил, значит, торгануть. Вот и влип. И меня потянул, мерин плешивый... А денег насундучил - в чемодан не втолкать! Старый жмот!'
Вдруг у ворот зарокотал мощный двигатель.
-- Павловский на лесовозе прикатил, -- объявил следователю Мордвинов. -- Выезжал с рейдовой бригадой в тайгу.
Охотовед вошёл, бряцая связкой капканов и громыхая прикладами ружей. С серебряной чеканки одного из них падали на пол кусочки снега.
-- Человека на перевале подобрали, без сознания, кто-то его подстрелил. Дышит ещё. В медпункт отвезли. Оттуда врачиха в город по рации сообщила, вертолёт вызвали, -- сообщил Павловский. -- По следу браконьера шёл. Рюкзак с соболями, ружьишки вот подобрал в тайге, -- продолжал Павловский, -- Одно, изолентой перемотанное, уж больно знакомое...
-- Постой, не ставь в угол, дай взглянуть. Так и есть, ружьецо это мне хорошо известно, -- поднял
