Ушла в темноту, в сторону трамвайной остановки. В темноту своей жизни...
Если еще через пять минут Элли не появится – я пойду к ней сам. И спрошу: «Почему ты не пришла? Я ведь так просил!» И наслажусь моментом истины. А Гришу попрошу пронаблюдать со стороны. Только бы окружающие не помешали.
Сзади раздается стук каблучков. Кто-то очень спешит. Я не оборачиваюсь. Странно, но кроме Элли мне сейчас никто не нужен.
Молодая стройная женщина, отбивая частую дробь, торопливо взбегает по ступенькам. Очень похожая, кстати, на...
– Элли! – кричу я. – Подождите!
Девушка на секунду останавливается, поворачивает ко мне удивленное лицо.
Что, не ожидала? Только почему она с другой стороны?
– А, это вы! – слышу я разочарованный голос. – И не надоело вам за мной бегать?
– Надоело. Но я должен задать вам один вопрос.
– Да неинтересны мне ваши вопросы, и вы сами неинтересны! – кричит Элли, прижимая к груди руки.
– Вы знаете, что такое боль? – спрашиваю вдруг я.
– Хотите, чтобы я вас пожалела? Ах, бедный мальчик... Столичная штучка! – припечатывает вдруг она. – Обнаглел до предела! Замуж я выхожу, понятно? И отвали!
Дверь за нею захлопывается. Одновременно я захлопываю рот. Да, интересный получился момент истины. Бабушка приехала...
Так с кем же я разговаривал во время последнего приступа? Кто воспользовался голосом Элли и с какой целью? В чью сеть я вломился? И что теперь будет? Элли – эта, а не призрак эпилепсирующего «кольца», – несомненно, что-то знает. Потому и ведет себя так агрессивно. Ишь, как отшила... Сама ты штучка!
Получасом позже, собравшись в «полулюксе» и выпив по чашке кофе, мы разбираем свои охотничьи трофеи. К утру, перегрев мой «Спутник» и собственные мозги, приходим к однозначному выводу: поля памяти, участвующие в решении повседневных задач «Эллипса», и превосходящие их почти на порядок массивы, активизирующиеся во время приступа – суть множества непересекающиеся. А у системы есть двойник, теневое «полукольцо». Активнейшую роль в нем играют «Цефалы» и «Нейроны». Вспомогательную и пока не совсем понятную – «Эльбрусы» и «еэски».
О ночном разговоре с ведьмой, завладевшей голосом Элли, я благоразумно умалчиваю.
– И что же происходит в этом эпилепсическом «Эллипсе»? – озадаченно справшивает Юрик. – Самого главного мы так и не узнали. А времени осталось – кот наплакал.
– Не надо отчаиваться, – успокаивает его Гриша, ухмылясь в черную бороду. – У шефа, я уверен, уже созрело гениальное предложение. Которое я полностью разделяю, – заканчивает он тоном записного подхалима.
– Другие предложения есть? – спрашиваю я недоумевающего Юрика.
– Есть. Сообщить, в чем состоит первое.
– Поскольку ни одной светлой мысли в ваших головах сейчас не наблюдается, я предлагаю лечь спать. Сбор сегодня в шестнадцать ноль-ноль у меня в номере.
– А в твоей? – ерепенится Юрик. – Поделился бы откровением!
– Обязательно поделюсь. Как только ты научишься вгонять «Эллипс» в приступ в угодное тебе время – так сразу и поделюсь, – ставлю я нахала на место.
От переутомления я долго не могу заснуть. Хорошо ребятам. Им не нужно поддерживать репутацию лучшего охотника Управления. И ответственность за успех операции их не тяготит. Точнее, за провал. По логике вещей, я должен обо всем происшедшем доложить шефу. Он обратится в специализированный отдел КГБ. Третий раз, насколько я помню, за все время существования Управления. Уже завтра здесь будут их представители. «Эллипс» опечатают. Пеночкина и Элли повяжут. И начнут просеивать информацию со всех дисков и накопителей. Обратившись предварительно в Совет с просьбой о переносе сроков. Уж им-то не откажут! Мне от имени и по поручению объявят благодарность – это кагебешники. Еще бы, такой крупный зверь им давно не попадался. А Витек снимет с меня премию. И вопрос с повышением, само собой, отпадет. В лучшем случае. А в худшем – решится в противоположном смысле. Особенно, если в конце концов выяснится, что эта законспирированная сеть то ли брачные объявления тасует в интересах какого-нибудь кооператива, то ли Пеночкину очередной безумный проект обсчитывает. Что вернее всего.
В следующую ночь приступ не повторяется. И к разгадке причины болезни мы не приближаемся ни на йоту. Гриша с Юриком удручены, я тоже, но вида не показываю. Что делать? Делать-то что? Хорошо было древним мудрецам. Они, чуть что, шасть в волшебную книгу, а там все расписано: этого – возлюбить, тому – голову отрубить. Вот бы у меня была такая книга...
Мои руки отдергиваются от клавиатуры, словно сведенные судорогой. Гриша, суетящийся возле «Цефала», смотрит на меня с испугом.
А может быть, такая книга где-то и есть? Например, в городской библиотеке?
– Тебя что, током ударило? – хватается за бороду Гриша, наблюдая, как я лихорадочно собираю свое снаряжение.
– Одну идейку решил проверить. Весьма многообещающую, – улыбаюсь я. Вот так-то, дружок. Этим и отличается лидер от рядовых исполнителей – способностью вырабатывать новые идеи.
– Красивое имя, – ухмыляется Гриша. – И даже уже пообещала? Значит, не откажет. Рад за тебя!
Читальный зал городской библиотеки почти пуст. Три скучающих пенсионера, две любознательных старшеклассницы да я. Выяснив у библиотекарши, что каталоги – этажом выше, я поднимаюсь по широкой лестнице в маленький, заставленный высокими ящиками зал. Здесь вообще никого, если не считать склонившейся над книгой седой библиографши.
Отыскав ящик с черными буквами «Пе» на передней стенке, я перелистываю карточки. Так. Пенкин Н. С. «Гуммированные детали машин». А следующая – Пенроуз, Роджер, Риндлер и Вольфганг, «Спиноры и пространство-время. Два-спинорное исчисление и релятивистские поля». Б-р-р!
Значит, столь простым способом я работы Пеночкина не отыщу. А может, они закрытые? Иди их вообще нет? Существуют же «черные дыры», в невообразимых количествах поглощающие научную информацию, но не генерирующие ни бита новой. Может, Петя из таких? Недаром у нас почти половина мировой численности ученых, а количество серьезных работ на порядок меньше. А в последнее время, после появления гиперсетей – на два. И если бы «черные дыры» поглощали только информацию! Но ведь приличную зарплату и тонны сосисок – тоже!
– Вам нужна какая-то помощь?
Изнывающая со скуки библиографша решила предложить мне свои услуги. Напрасно ты это сделала, бабушка! Сейчас я тебя озадачу...
– Меня интересуют работы Петра Васильевича Пеночкина. Это один талантливый инженер, работающий в области вычислительной техники. В вашем городе я проездом, у меня выкроился часок времени, и...
– Пети Пеночкина?! – ахает старая библиотечная крыса. – Вы тоже считаете, что он талантлив?
– Ну, разумеется! – отвечаю я, не успевая скрыть изумления. Но старушка воспринимает мою интонацию в смысле «как можно сомневаться?» и расцветает, словно цветик-семицветик.
– Вот и я всем говорю! Но мне никто не верит! Нет пророка в своем отечестве! И знаете, его работы совершенно нигде не хотят публиковать. Я мечтаю составить полную библиографию трудов Петра Васильевича и когда-нибудь обязательно сделало это. Но на сегодняшний день у него только семь статей и ни одной опубликованной монографии, хотя написано целых две. И уже в самых первых работах чувствуется незаурядность и оригинальность мышления...
Все ясно. Я еще позавчера заподозрил, что Пеночкин метит в непризнанные гении. Но что он способен убедить в этом еще хотя бы одного человека... М-да. Мир не без добрых людей. Библиографша входит в экстаз и начинает отчаянно жестикулировать. После слов «Увы, наша библиотека выписывать эти узкоспециальные журналы, конечно же, не в состоянии!» она сбивает на пол собственные очки. К счастью, они не разбиваются. Услужливо поднимая этот музейный экспонат, я наконец слышу то, что мне
