Попадать, так с музыкой!

сердце. Тут я немного сдала назад, поскольку в мои планы не входил инфаркт начальника инженерных войск, и заявила, что цифра, возможно, несколько завышена (тут Васильев несколько воспрял) и что меня вполне устроят 9,5 тонн — тут он опять схватился за сердце. Короче, договорились, что завтра с утра я положу ему на стол заявку на 8 тонн взрывчатки, которую НКВД сможет забрать в следующую ночь, чтобы не привлекать внимания. При этом у меня появилось твердая уверенность, что никакой половиной запасов тут и не пахнет — хорошо, если треть. Ничего, все еще впереди. Интересно, что Васильев станет говорить, когда речь зайдет о взрывчатке для партизанских отрядов.

После Васильева я ринулась в командирскую столовую «для восстановления своего кислотно- щелочного баланса», а, проще говоря, поужинала от пуза. И, в завершение дня, позвонила товарищу Цанаве и доложила, что завтра утром я заеду к нему за официальной заявкой на взрывчатку, а в следующую ночь ему нужно обеспечить вывоз с наших армейских складов 8-и тонн взрывчатки. Услышав это, товарищ Цанава тоже слегка охнул, сообразив, что нужно подготовить свои склады и, вдобавок, найти транспорт. Ничего, думаю, что все он подготовит и найдет. Мы ведь сами нашли и призвали радистов, по его спискам. Так что сотрудничество и кооперация.

Разобравшись с взрывчаткой, я решила, что еще сегодня успею решить вопрос с партизанами. Жуков, насколько я поняла, припомнил мне письмо, которое я послала мимо него. Но про то письмо помнит и товарищ Цанава. А не посоветоваться ли с ним? Убью сразу двух зайцев: согласую важный вопрос и покажу, что я не пропускаю мимо ушей его замечания. Почти наверняка, он согласится, потому что тоже понимает суть проблемы.

Пришлось снова звонить в республиканский НКВД и напрашиваться на прием — такие вещи я по телефону не обсуждаю. Даже по телефону чувствовалось, что очень не хочется товарищу Цанаве задерживаться на работе — возможно у него были какие-то планы на вечер, но я торжественно пообещала, что задержу его совсем не надолго, и он, вздохнув, согласился.

Мои прогнозы оказались правильными. Товарищ Цанава внимательно меня выслушал и тут же дал добро. Он направил меня к дежурному шифровальщику, которому я продиктовала текст письма к товарищу Берия. Товарищ Берия либо сам уговорит Пономаренко, либо доложит товарищу Сталину. Вопрос-то очевидный (только не для Пономаренко — увы). Пока машина везла меня из здания Наркомата внутренних дел в командирское общежитие, я подумала, что при такой суете мне уже нужна не дежурная машина, а постоянно прикрепленная. Как бы намекнуть об этом товарищу Жукову? Потом я вспомнила еще об одном. В дивизии Окулова меня дожидается одна симпатичная вещица — отложенная мной винтовка СВТ-40. Раньше, когда я передвигалась на своих двоих, таскать ее с собой было как-то не с руки, но теперь я разъезжаю. И в машине место для винтовки вполне хватит. А запас карман не тянет. Значит, решено — сначала застолблю за собой постоянную машину, а потом смотаюсь в 85-ю дивизию и утяну оттуда винтовочку. Не забыть только, найти в блокноте запись ее номера, чтобы не перепутать. Моя- то винтовочка пристрелянная.

С этими мыслями я доплелась до кровати и плюхнулсь в нее, не раздеваясь. Пока лежала, пришла в голову мысль, что я, как в квесте, набираю разные боунсы в виде пистолетов, винтовки, автомашины. Есть даже лошадь, которой, к сожалению, мне так и не придется воспользоваться. Интересно, а вот звание лейтенанта госбезопасности можно рассматривать, как бонус? Наверное, можно. Эти мысли меня несколько взбодрили, и сразу появились силы на то, чтобы совершить все положенные перед сном процедуры, чем я немедленно воспользовалась.

197

Утром, взяв в штабе дежурную машину, я первым делом рванула в НКВД за заявкой на взрывчатку, которую товарищ Цанава по договоренности со мной оставил у дежурного. Тут спохватилась, что нужна еще заявка на бойцов, для прикомандирования к НКВД. Этой заявки пока еще не было. Я не стала ждать и, прихватив только одну заявку, помчалась назад. Там передала заявку генералу Васильеву. Он с кислой миной прочитал ее два раза — выискивал, за что можно зацепиться. Кажется нашел, потому что вскинул на меня победный взгляд, но, посмотрев на мой твердый вид, как-то сдулся и, вздохнув, подписал.

— Вот вам товарищ Северова ваша заявка и уходите быстрее, пока я добрый.

— Большое спасибо, товарищ генерал. Убегаю.

И я действительно почти побежала к телефону доложить дежурному в НКВД, что с заявкой все в порядке. После этого просочилась к товарищу Жукову и стала клянчить персональный автомобиль, напирая на то, что нужен он мне не для езды по магазинам, а исключительно для дела. Жуков на мою просьбу усмехнулся, но разрешение дал.

— Обратитесь к заместителю начальника штаба по тылу полковнику Виноградову. Он выделит. Доложите, что с письмом?

— Письмо вчера было одобрено товарищем Цанавой и тут же шифровкой отправлено по нужному адресу. По этому вопросу НКВД Белоруссии полностью на нашей стороне.

— Это хорошо. Будем надеяться, что и Москва будет на нашей стороне. Да, я тоже связывался с Москвой. Завтра к нам приедут сразу два инструктора: полковник Илья Григорьевич Старинов по партизанскому движению и по минно-взрывным работам и инженер Михаил Максимович Файнберг — этот только по минно-взрывным работам. Оба привезут образцы новых мин и начнут проводить занятия. Сообщите это товарищам Пономаренко и Цанаве.

— Так точно, товарищ Жуков. Немедленно сообщу.

— Еще, товарищ Северова, хочу напомнить, что контроль за процессом обучения бойцов с вас никто не снимал. Если мне не изменяет память, то по программе сегодня последний день теоретических занятий. Хотел бы завтра услышать ваш доклад.

Вот это да! С одной стороны, посещение 85-й стрелковой дивизии входит в мои планы, но, с другой стороны, как здесь заниматься согласованием? А, есть мысль!

— Товарищ Жуков. Может быть вы разрешите для практики часть обученных бойцов как раз выделить в помощь НКВД для борьбы с диверсантами? Время осталось всего ничего. Вполне возможно, что массовая заброска вот-вот начнется, если уже не началась. Там при штабе товарища Окулова в качестве инструкторов работают бойцы НКВД. Вот они и наберут себе помощников.

— Неплохая мысль. Разрешаю отобрать в пределах пятисот человек. Больше оттуда дать не могу — самим нужны. Остальных пусть добирают в других армиях округа. Все, выполняйте.

Только я хотела позвонить в НКВД по поводу выделения бойцов, как меня перехватил Романов.

— Здравствуйте, Анна Петровна. Вы теперь просто нарасхват. Хочу вас порадовать. Завтра получу первый образец арбалета. Если одобрите, то дня за три мне могут изготовить еще до десяти штук. Правда каждый арбалет обойдется в 200 рублей. И к ним еще болты, рубля по три за штуку. Считайте, что на каждый арбалет нужно не менее 10 болтов. И еще чехол для переноски. Короче, кладите на каждый арбалет по 250 рублей.

— Значит всего нужно две с половиной тысячи? Подождите минуту.

Я стала считать. Одну тысячу я уже дала. Нужно добавить еще полторы. А с собой у меня всего две тысячи. Если отдам полторы, то останется всего полштуки. Остальные деньги дома. Как неудобно, что нет кредитки. Занимать не хочется. Клянчить деньги у Жукова тоже не хорошо. Ой, ну и дура! Я же сегодня после обеда буду в дивизии. А оттуда успею попасть домой. Там и восстановлю финансовый баланс. Все, решено.

— Аристарх Ксенофонтович. Вот вам еще полторы тысячи. Делайте. Потом продадим все армии и еще заработаем. Не делайте такие большие глаза — я шучу (в мое время этому бы никто не удивился). И еще. Завтра в Минск прибудут два специалиста, которые начнут проводить занятия по партизанской борьбе и по минно-взрывному делу. Думаю, что вам полезно будет послушать.

— Обязательно послушаю. А где будут проходить занятия?

— Этого пока не знаю. Но так как они приедут по нашей линии, то думаю, что завтра в штабе все