рогатым иноземцем у меня совершенно пропала охота практиковать подобное. Да, за собственным языком придется теперь основательно следить, а то ведь ляпну не подумав – хлопот потом не оберешься…
Не удержавшись, я обняла на прощание добрую целительницу, покорно выслушала ее напутствия и поплелась искать терем Порфирия. Дойдя до деревни и обернувшись, я увидела Марфу: стоя на крыльце, она быстро смахивала слезы и с затаенной печалью смотрела мне вслед. Вспоминала, как сама много лет назад так же, как и я сейчас, уходила из чужого дома в неизвестность? Возможно.
Деревня еще спала. Я медленно брела по дорожке, изо всех сил пытаясь не уснуть на ходу и смертельно завидуя людям, мирно спящим в теплых постелях. Везет же… И не надо никуда тащиться в такую рань… Лишь в двух или трех домах я заметила тусклые огоньки свечей. Один из теремов принадлежал старосте, а сам Порфирий поджидал меня у крыльца, маясь от безделья и поминутно зевая. Я со злорадством отметила, что он спросонья успел натянуть только штаны и рубаху, да и те – шиворот- навыворот, а сапоги – по понятным причинам – перепутал, и левый красовался на правой ноге, а правый – на левой. Ха-ха…
Заприметив меня, Порфирий поплелся навстречу, нелепо переставляя ноги, пока я не сжалилась над ним и не посоветовала переобуться. Староста сделал это прямо посреди дороги и пожелал мне доброго утра, правда, как я заметила, с некоторой опаской. То ли он до икоты боялся пресловутого проклятия павшего воина, то ли ему спозаранку уже успели настучать про то, как я вытащила из преисподней черта и нахамила вайшу, то ли именно под его подлым руководством проходил ночной налет на мои скромные шмотки, – шут его знает… Но так или иначе, провожать меня Порфирий все равно пошел, правда, куда именно – я так и не поняла, а выпытывать подробности не стала. И состояние не то, и настроения никакого… А на один-единственный мой вопрос староста деревни ответил туманно и невнятно. Видимо, у него, как и у меня, – и состояние не то, и настроения никакого. В общем, «куда идем мы с Пятачком – большой-большой секрет».
А «секретом» оказались, как позже выяснилось, кони. Да-да, очень симпатичные животные, которые мирно паслись на противоположном берегу реки. Единственная проблема, вернее даже две – это то, что я, во-первых, толком верхом ездить не умела, тем более без седла и узды, во-вторых, милые лошадки оказались несколько крупнее наших, мне даже смотреть на них было страшно, а об остальном вообще молчу. Я подергала Порфирия за рукав:
– Я что, должна на этом ехать?!
– А ты думала, мы тебя пешком в путь отправим? – аж обиделся Порфирий.
– Ну… да.
– Обижаешь, спасительница, – осуждающе покачал головой мой собеседник. – Чтобы мы собственных спасителей бросали на произвол судьбы?! Никогда! У нас пешком они не ходят и сами себе на пропитание не добывают. В деревнях сразу представляйся людям, тебя и накормят, и приютят.
– Да, так мне люди сразу и поверят, – иронично приподняла бровь я.
– Так ведь с тобой – посланница, – резонно возразил староста.
– А-а-а… точно…
Тем временем лошадки заприметили нас и подошли ближе, позволяя рассмотреть себя во всех подробностях, чем я и воспользовалась. И от увиденного у меня случился очередной шок. Лошадки-то были не простые, а рогатые! Ей-ей, граждане, у них в районе длинных острых ушек росли не менее длинные и острые рожки!
Мать моя женщина!
– Это – виалы, – меж тем объяснял мне Порфирий. – Посмотри на них повнимательнее.
Я послушно последовала его совету и поинтересовалась:
– И?..
– Какой больше нравится?
Я еще раз осмотрела все стадо, благо, там всего-то семь голов водилось. И мне почему-то сразу приглянулся один конкретный жеребец теплого золотистого окраса с темно-янтарными гривой, хвостом и «носочками». Правда, то, что я обозвала про себя «носочками» больше походило на унты – не пятна, а длинная густая шерсть, которая росла от колен до копыт. А почему мне именно он приглянулся – понятия не имею. Я с восторгом уставилась на виала, не в силах отвести глаз.
– Этот, – полюбовавшись на жеребца, указала я.
– Ага…
– Чего? – не поняла я.
– Виала нельзя приручить, – вновь пустился в объяснения староста. – Они сами выбирают себе спутников, если посчитают, что человеку необходима помощь. А когда ты перестаешь в ней нуждаться – уходят. Какой попало виал не станет помогать человеку, прежде надо почувствовать, кто подходит тебе и только тебе.
– И все равно – вон тот, – еще раз придирчиво изучив стадо, кивнула я на золотистого.
– А теперь сосредоточься на нем и попробуй позвать. Попробуй мысленно рассказать, почему тебе нужна его помощь. Может быть, и подойдет. Главное, все посторонние мысли – прочь!
Я тяжко вздохнула и посмотрела на выбранного виала. О чем ему рассказать? Да и глупо это, по-моему, мысленно беседовать с бессловесной живностью. Хотя мне иногда кажется, что животные все видят, чувствуют и понимают не хуже людей, а может быть, даже и лучше.
Золотистый жеребец, словно прочитав мои мысли, отделился от стада и выжидательно посмотрел на меня. Я вновь вздохнула. Так о чем же тебе рассказать? О том, что на меня навесили чужие обязанности по истреблению зомби, к которым я совершенно не готова и за которые не хочу браться? Что меня и пугает, и притягивает этот странный мир, такой чужой и такой знакомый? Как неуютно и одиноко я себя здесь чувствую, словно меня здесь не ждали и потому – совсем не рады? А может, что я уже не знаю, хочу ли вернуться домой или остаться здесь? Эх, то ли еще будет? И смогу ли справиться со свалившимися на меня обязанностями в одиночку?
Внезапный порыв холодного ветра взъерошил мои волосы, растрепав челку. И пока я возилась с ней,
