— У кого рука болтается на черной тряпке?
— Да.
— Вижу, ну и что?
— Мне сдается, я его знаю.
— Ну и ладно!
— Провалиться мне на месте, пускай у меня язык отсохнет, коли я не знаю этого парижского плясуна.
— Нынче весь Париж плясун.
— Можешь ты увидеть невесту, если нагнешься?
— Нет.
— А жениха?
— В этой тарахтелке нет жениха.
— Да ну?
— Разве только второй старикан.
— Нагнись хорошенько и постарайся все-таки разглядеть невесту.
— Не могу.
— Ладно, все равно, а я знаю этого старика с обмотанной клешней, разрази меня гром!
— А на кой тебе его знать?
— Мало ли что! Пригодится.
— Ну, а мне наплевать на стариков.
— Я его знаю!
— Ну и знай себе на здоровье.
— Какого дьявола он попал на свадьбу?
— Да мы-то ведь попали?
— Откуда едет эта свадьба?
— А я почем знаю?
— Слушай-ка!
— Ну?
— Тебе бы надо обделать одно дельце.
— Чего еще?
— Соскочи на мостовую да последи за свадьбой.
— Это зачем?
— Разнюхай, куда они едут и что это за птицы. Ну, прыгай живее, беги, дочка, ты у меня шустрая.
— Я не могу сойти с коляски.
— Почему?
— Меня наняли.
— Тьфу пропасть!
— Нынче мне весь день работать на полицию в этом самом наряде.
— Что правда, то правда!
— Сойди я с коляски, меня первый же легавый застукает. Сам знаешь.
— Как не знать!
— На сегодня меня сторговали фараоны.
— Мне нет дела, кто тебя сторговал. Меня бесит этот старик.
— Тебя бесят старики? Полно, ты же не девчонка!
— Он едет в первой коляске.
— Ну и что же?
— В тарахтелке невесты.
— А дальше?
— Стало быть, это отец.
— А мне плевать!
— Говорят тебе, это отец.
— Отец так отец, эка невидаль!
— Слушай.
— Чего еще?
— Я могу выходить только в маске. Так я хорошо укрыт, никто не знает, что я здесь. Но завтра уже не будет масок. Завтра покаянная среда. Я могу засыпаться. Придется уползти в свою дыру. А ты свободна.
— Не так чтобы очень.
— Все же больше, чем я.
— Ладно, ну а дальше?
— Постарайся узнать, куда поехала свадьба.
— Куда она поехала?
— Да.
— Я и так знаю.
— Куда же она едет?
— На улицу Синий циферблат.
— Во-первых, она вовсе не в той стороне.
— Ну тогда к Винной пристани.
— А может, и еще куда?
— Это их дело. Свадьбы едут, куда хотят.
— Не в том суть. Говорят тебе, постарайся узнать, что это за свадьба со стариком в пристяжке и где они живут.
— Да ты обалдел? Вот умора! Поди попробуй через неделю найти свадьбу, которая проехала по Парижу во вторник на масленой. Ищи иголку в сене. Да разве это мыслимо?
— Мало ли что! Надо постараться. Слышишь, Азельма?
В эту минуту обе вереницы экипажей по обеим сторонам бульвара тронулись в путь в противоположных направлениях, и карета с масками потеряла из виду «тарахтелку» с новобрачной.
Глава вторая.
У Жана Вальжана рука все еще на перевязи
Осуществить свою мечту! Кому дано такое счастье? Должно быть, в небесах намечают и избирают достойных; мы все, без нашего ведома, в числе кандидатов; ангелы подают голоса. Козетта и Мариус попали в число избранников.
В мэрии и в церкви Козетта была ослепительно хороша и трогательна. Ее наряжала Тусен с помощью Николетты.
Поверх чехла из белой тафты на ней было платье бельгийского гипюра, фата из английских кружев, жемчужное ожерелье, венок из померанцевых цветов; все было белое, и в этой белизне она блистала, как заря. От нее исходило тонкое очарование, окружавшее ее сияющим ореолом; чудилось, будто земная дева на ваших глазах превращается в богиню.
Красивые волосы Мариуса были напомажены и надушены; кое-где под густыми кудрями виднелись бледные шрамы — рубцы от ран, полученных на баррикаде.
Дед, более чем когда-либо воплощая в своем наряде и манерах все изящество и щегольство времен Барраса, величественно, с гордо поднятой головой вел Козетту к венцу. Он заменял Жана Вальжана, который из-за перевязанной руки не мог сам вести новобрачную.
Жан Вальжан, весь в черном, следовал за ними и улыбался.