И стряпаете вы газету для святош, Где Патуйе строчит по планам Эскобара; Поскольку по утрам швейцары из дверей Бросают в сток листки презренного журнала; Поскольку льете вы в церковный воск свечей Свое отравленное сало; Поскольку образцом вы мните лишь себя; Поскольку, наконец, душой черны и грубы, Скуля от жалости и в барабан долбя, Слезой скрывая грязь и вдвинув дудку в зубы, Вы, головы глупцам старательно дуря, Заманивая их, подлейшей ложью теша, Сумели на камнях святого алтаря Воздвигнуть балаган Бобеша, — Вы вправе, мнится вам, смочив святой водой Укрытый рясою, но вредоносный коготь, Твердить: «Я кроток, чист, иезуит прямой; Я бью из-за угла, меня ж прошу не трогать». О, гады, чье перо на чердаках скрипит, Строчит, чернила пьет, льет желчь, исходит пеной, Царапает, плюет — и туча брызг летит, Пятная свод небес нетленный! Поганый ваш листок — фургон, где сплошь попы; Но это жуликов переодетых стая, Что проповедуют среди густой толпы, На языке блатном меж двух молитв болтая. Вы дух порочите — поэта честный труд, Мечту мыслителя, волнующую души; Когда же за уши вас оттрепать придут, Вмиг исчезают ваши уши! Разбрызгав клевету, плеснув отравой слов, Вы прячетесь от глаз, хоронитесь, бежите. У каждого свой нрав и свой привычный кров: Сова в дупле сидит, орел парит в зените. А вы где кроетесь? Где гнусный, ваш приют? О боже! Мрак ночной, злодейства друг постыдный, Вкруг вас черней чернил, и в эту тьму ползут И к вашим льнут губам ехидны. Драконы прессы! Тут вам вольно без конца Нырять в грязи, куда вас гонят вкус и нравы. Судьба, все мерзости вливая вам в сердца, Должна и в ваш вертеп направить все канавы. Вот список ваших дел, алтарные шуты!.. Когда ж придет к вам тот, кто не лишен отваги, И, честь вам оказав, промолвит: «Ну, плуты! Я здесь; беритесь-ка за шпаги!» — Тут вопль: «Дуэль! У нас! У христиан! Нет, нет!» И подлецы, крестясь, бубнят о божьем слове. О, трусы! В заповедь их страх переодет, И, отравители, они боятся крови. Ну что ж, дубинка есть — из свежего дубка; Боюсь, булыжники ваш нос пересчитает; Ведь, — знайте, жулики, — сбежавших от клинка Обычно палка настигает. Вы Сену, Тахо, Рейн в плен взяли; ум людской Сумели вы смутить, предав пустой надежде; Еврейских маклаков пред вами молкнет рой; Иуды нет в живых, но жив Тартюф, как прежде. Сам Яго — пустослов, коль рядом ваш Базиль; Вы библию червям голодным предаете; Но лишь убежища попросят ложь и гниль, — Сердца вы настежь распахнете. Вы оскорбляете у честных горечь дум; Но костюмерная зато у вас богата; В ней, куртку сняв, порок найдет любой костюм: К вам Ласенер войдет, а выйдет Контрафатто.
