Она продолжала держать в кулачке смятые ассигнации.
— Кондратовичи не нуждаются в благотворительности, Оуэн.
— Не рассматривай мой отказ как благотворительность. Считай, что я даю их тебе в долг.
— Я уже достаточно задолжала Прескоттам.
Она всунула деньги в руку Оуэна. Он даже не успел ее отдернуть.
— До сегодняшнего дня я ни разу не давал тебе в долг, — сказал он, начиная злиться.
— Но Прескотты продали мне ранчо…
— Они занимались этим только потому, что выступали как агенты по продаже земельных участков. А это еще не означает, что ты у них в долгу. Я уверен: все образуется, когда ты подпишешь заключительное соглашение. Тогда станешь законной владелицей ранчо.
— Все так, но компания Прескоттов ведет дела по этому ранчо. — Она заметила, как смутился Оуэн. — А разве ты не знаешь, какая собственность принадлежит тебе? — спросила она.
— И да и нет. — Он взглянул на деньги так, будто впервые в жизни увидел, что представляет собой доллар. — Мне кажется, точно не знаю.
Теперь Оуэн совсем растерялся. Значит, Надя пока не выплатила полной стоимости этой земли? Кроме того, он понятия не имел о том, что здешняя почва была истощена еще до того, как ранчо выставили на продажу. Как радовался прежний хозяин Дон Адамсон, когда его удалось сбыть два года назад. Но как Надя заполучила это ранчо у Билла Мейерса, управляющего компанией, оставалось для Оуэна загадкой. Билл Мейерс оценил его просто на глазок.
— Компания, Надя, вовсе не владелец этого ранчо. Владелицей считаешься ты. Мы постараемся занять денег и выкупить его в полную твою собственность. Все очень просто.
— Но у меня нет бумаг, которые подтверждали бы, что оно мое. — Она медленно прошлась по кухне, увлекая за собой Оуэна.
— Ты же собираешься рассчитаться с оставшейся суммой займа, — сказал он неуверенно.
— Следовательно, оно мне пока не принадлежит.
— Фактически да, но…
— А ты не можешь посодействовать в продаже этого ранчо кому-нибудь еще? — спросила Надя.
— Сейчас этого сделать нельзя. Когда погасишь долг, я к твоим услугам, — пробормотал Оуэн. — Разве тебе этого не объяснили, когда ты обратилась за займом?
— Мистер Мейерс подробно мне все растолковал. Двадцать лет я должна буду исправно выплачивать доли займа, а уже потом получу бумаги на владение. До тех пор я хозяйка только части ранчо.
Оуэн вгляделся в ее выразительные глаза и промолвил что-то нечленораздельное. Все, что она ему сейчас рассказала, соответствовало существующим правилам, но другие люди в подобном положении вовсе не считали компанию совладельцем своих домов и земли.
— А твои отец, мама? Я уверен, они могли бы помочь тебе.
— У них нет никаких средств. — Улыбка появилась на лице девушки, когда она представила своих родителей владельцами чековых книжек.
— А дяди?
Надя широко улыбнулась.
— Это первая собственность Кондратовичей.
— Неужели? — удивился Оуэн.
— Совершеннейшая правда, — с гордостью сказала Надя, поразив Оуэна ответом. Она оглядела кухню и снова улыбнулась. — Я отдала все свои сбережения семье, и она без звука приняла их. Боюсь, что они еще многого не понимают, особенно в американском укладе жизни. Большинство сведений об этой стране они почерпнули из старых фильмов, которые смотрели в ожидании въездных виз.
— Могу себе представить, — молвил Оуэн, выразительно проведя ребром ладони по горлу. — Наверное, фильмы были, как правило, из ковбойской жизни. Не так ли? — Ему почему-то очень не хотелось уходить.
Надя покраснела, вспомнив недавнюю историю с повешением.
— Действительно, и отец, и дяди пересмотрели все доступные им фильмы.
— Великолепно. — Оуэн почесал в затылке. Интересно, как бы отнесся шериф к его рассказу о выходке Кондратовичей.
— Мои братья Стево и Микол любят Мэла Гибсона в фильме «Смертельное оружие» и Кевина Костнера в картине «Бык из Дурбама», а сестра Соня и ее муж Густаво просто без ума от Эррола Флинна. Что же до брата Никиты, то для него Гари Грант просто идол, а мой брат Габби почти уверен, что похож на Элвиса Пресли.
Оуэн вглядывался в горделивое лицо Нади и терпеливо ждал, когда она закончит перечисление героев киноэкрана. Она казалась ему самой волнующей, самой загадочной женщиной, которую он когда- либо встречал.
— Между прочим, Надя, а сколько у тебя родственников в таборе, которые живут здесь, на ранчо? — Он заметил в окно двух мужчин, возившихся с ограждением загона.
— Подсчитать?
— Конечно.
— Тридцать два.
От удивления у него отвисла челюсть. Шансы застать Надю одну в доме было так же трудно, как вытащить счастливый лотерейный билет.
— А ты сама какие фильмы смотрела?
— О, я живу в Штатах уже пять лет. Мои прежние представления об Америке развеялись как дым.
Она вышла на крыльцо и помахала дядям, устанавливавшим новую стойку у забора.
Оуэн стоял на крыльце, стараясь отыскать глазами свою машину. Отчего Надя помрачнела, когда упомянула об исчезнувших иллюзиях? Что или кто причина ее невеселых мыслей? Он поторопился засунуть деньги в карман: не хотелось продолжать спор об этих проклятых бумажках. Надо поскорее выяснить кое- что, связанное с Надей и ее семьей. Он знал, где это можно сделать. В ипотечном банке Прескоттов.
Он ступил на землю и взял Надю за руку, чтобы попрощаться. Почувствовав, как задрожали ее пальцы, он чуть заметно улыбнулся.
— До свидания, Надя. Теперь я кое-что узнал о твоей семье, а встреча с тобой доставила мне большое удовольствие. — Он легонько провел ладонью по запястью девушки и сквозь нежную кожу почувствовал, как сильно бьется ее сердце.
— Ты собираешься жаловаться на них?
Оуэн подумал, что частота ее пульса вызвана волнением за семью. Но так ли это?
— Ты считаешь, следует? — Его пожатие стало крепче, а глаза впились в лицо.
— На это я не могу ничего ответить.
Он взглянул на мужчин у загона. Лица у них были суровы.
— Пожалуй, тебе лучше предупредить своих теток, чтобы они больше не выискивали в Кроу Хеде доверчивых старух.
— Тут уж я преподам им такой урок, который навсегда застрянет у них в ушах.
— А также внуши, пожалуйста, мужской половине, что не стоит вешать своих соседей.
— Будь спокоен. Скорее я сама повешусь, чем допущу снова нечто подобное.
Надя говорила с искренней убежденностью. Маленькая и хрупкая, она тем не менее с успехом тащила на своих плечах груз семейных проблем. Оуэн отпустил руку девушки и нежно коснулся ее лба, чтобы хоть немного развеять озабоченность Нади. Ради этого он готов был на большее — даже обнять ее.
— Похоже, у меня нет намерения заезжать к шерифу.
Надя облегченно вздохнула.
— Спасибо, мистер Перес… Ой, Оуэн.
Чего бы он только ни сделал, лишь бы успокоить, утешить ее: обнял бы, приласкал и не отделался бы одним поцелуем, не маячь здесь эти родственнички с мрачными физиономиями.
— Постарайся, Надя, чтоб у них не было неприятностей, — сказал он на прощанье и зашагал к машине.
